ТЭГИ
Категории раздела
| Маргарита Ваняшова [28] |
| Валентин Бобрецов [3] |
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
| Главная » Статьи » ПЕРЕКРЁСТОК ИСКУССТВ » Маргарита Ваняшова |
М.Ваняшова. Ярослав Мудрый и метасюжет "свобода-своеволие" в "Слове о полку Игореве"
 Памятные историко-культурные даты в 2015 году: 1200 лет со дня рождения просветителя Мефодия, создателя славянской азбуки (815–885) 1125 лет со дня рождения великой княгини Киевской Ольги (ок. 890–969) 865 лет со дня рождения Новгород-северского князя Игоря Святославича (1150–1202), главного героя «Слова о полку Игореве» 795 лет со дня рождения великого русского полководца Александра Невского (ок. 1220–1263) 775 лет Невской битве (1240) 665 лет со дня рождения великого князя Московского Дмитрия Донского (1350–1389) 635 лет Куликовской битве (1380) Маргарита ВАНЯШОВА
ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ И МЕТАСЮЖЕТ
«СВОБОДА-СВОЕВОЛИЕ» В «СЛОВЕ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
Князю Ярославу Владимировичу выпала честь стать строителем Киевской Руси. «Владимир землю распахал и умягчил, то есть просветил крещением, - читаем в "Повести временных лет", - Ярослав же насеял книжными словесами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное... Мудрость обретаем и воздержание от словес книжных: ведь это реки, напояющие Вселенную, это источники мудрости; у книг неизмеримая глубина, ими утешаемся мы в печали, они - узда воздержания...»
Замечательно сказано древним книжником об "узде воздержания": о неторопливости принятия важных исторических решений. О непролитии крови. "Узда воздержания" - от "русской стихии", от русской стихийной силы, в которой всегда есть дионисический и экстатический характер. Развитие России в истории очень часто тяготело к катастрофическому пути. Мудрость истории и есть та самая "узда", которая необходима народу и его правителям, "узда", воздерживающая от торопливых шагов и необдуманных решений. Ярослав был светлым, жизнерадостным князем. Им владело желание всех примирить, все обнять, всех и вся простить. При нем не было российских смут. Смуты не затемняли идеал гармонии, который поселился в народе. 
Приход Ярослава к власти совершался при драматических обстоятельствах. Ярослава Мудрого можно назвать первым русским Гамлетом, который «ополчается на море смут» и сражает их противоборством.
Владимир посылает своего сына на княжение в Ростов Великий. Когда в Новгороде умирает старший сын Владимира - князь Вышеслав, Владимир перемещает Ярослава в Новгород, тем самым выделяя его, отдавая ему первый после Киева город на Руси, а младшего сына, Бориса, ставит князем в Ростове. В этой ситуации обойденным и обиженным оказывается Святополк, сын «двух отцов», рожденный по преданию от Ярополка («двуотчич»), вступивший в сговор против Владимира с польским королем Болеславом и епископом Рейнберном, представлявшим интересы Римской церкви. Ярослав стремится стать независимым государем обширных земель Новгородского княжества. В I0I4 году он отказывается платить Киеву ежегодную дань в 2000 гривен, что составляло три четверти доходов Новгорода. Велик был гнев Владимира на Ярослава, он даже было собрался походом на непокорного сына, но занемог, расхворался и в I0I5 году скоропостижно умер. Сыновья Владимира, князья Борис и Глеб, были далеко от Киева. Борис был послан на печенегов, пришедших на Русскую землю. Глеб, совсем еще мальчик, был сначала в Муроме, потом на Волге. Ярослав в Новгороде готовился отразить отцовскую дружину. В Киеве находился старший, но не кровный сын - Святополк. По приказу Святополка тело отца тайно, на веревках спустили в сани. Тайно увезли в церковь и отслужили панихиду.
Святополк занимает великокняжеский стол. Этот князь войдет в историю под именем "Окаянного", "подобного Каину". Это Святополк послал убийц к Борису и Глебу. Оба брата, не желая кровопролитий, жертвенно, как христиане, принимают смерть.
«Пощадите! – молит Глеб. - Какую обиду нанес я брату моему?!.. Пожалейте юность мою… Не пожинайте колоса, еще не созревшего, соком беззлобия налитого ("млеко беззлобия носяща"), не срезайте лозу, еще не выросшую!.. Какое зло свершил я?!.."
Ярослав, сотворив молитву и призвав имя Божие, собрал 40 тысяч новгородцев, несколько тысяч варяжских наемников и двинулся в поход. "Кровь братьев моих вопиет. Молю тебя, Господи, повергни Святополка в ужас и трепет. Да будут отмщены братья мои!" Он говорил: "Не я начал избивать братьев, но Святополк; да будет Бог отместник крови братьев моих, потому что без вины пролита кровь праведных Бориса и Глеба…» Окаянный Святополк обратился в бегство. Мания преследования довела его до смерти.
Именно Ярослав Мудрый, став великим князем, добивается канонизации Бориса и Глеба. Они стали первыми официально признанными в Византии русскими святыми. В их честь 24 июля был установлен церковный праздник, который был причислен к великим годовым праздникам Русской Православной Церкви. 
Ярослав прочно утвердился в Киеве, по выражению летописца, он "утер пот со своею дружиной". После смерти брата Мстислава, владевшего левобережной по Днепру частью Русской Земли, в I035 году Ярослав стал править Русью единовластно. Он совершил много походов. В I036 году наголову разбил печенегов под самыми стенами Киева, и нападения печенегов на Русь прекратились.
"ЕСЛИ ЖЕ БУДЕТЕ В НЕНАВИСТИ ЖИТЬ...
ПОГУБИТЕ ЗЕМЛЮ ОТЦОВ СВОИХ"
Ярослав умер в Вышгороде (под Киевом), 76 лет от роду (I054). Он был похоронен в мраморной гробнице в киевском Софийском соборе. В надписи на стене этого храма он упоминается как «цесарь» (царь). 
Ярослав оставил завещание, в котором разделил Землю Русскую между сыновьями и предостерег сыновей от междоусобиц, убеждая жить в тесной любви.
«Год 1054-й. Преставился великий князь русский Ярослав, - сообщает летопись. - Еще - при жизни дал он наставление сыновьям своим, сказав им: "Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим... Живите мирно, слушаясь брат брата..." 
Ярослав - второй после Владимира великий князь, кому поет славу Баян в "Слове о полку Игореве", чтобы с нескрываемой горечью сказать о том, что внуки Ярослава не исполнили его Завещания.
"Были века Траяна, наступило Ярославово время, и... настали междоусобия Олега Святославича (Гориславича - М.В.) Сеялись и прорастали усобицы, погибало достояние Даждьбожьих внуков, в книяжих крамолах век людской сокращался. Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, зато часто вороны граяли, трупы меж собою деля, и галки свой разговор вели, собираясь полететь на поживу. То было в те рати и в те походы, а такой рати не слыхано! С раннего утра до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья булатные в поле неведомом среди земли Половецкой. Черная земля под копытами костьми засеяна и кровью полита: горем взошел тот посев по Русской земле!"
Славу ставили деды и отцы. Но история иронична, а судьба злосчастна. "Ярославичи" разделили и раздробили Русь. Автор "Слова" скорбит, размышляя о своем времени.
Он обращается к внукам Ярослава Мудрого: "Опустите же стяги свои, вложите в ножны мечи свои затупившиеся, ибо утратили вы дедовскую славу. Уже выскочили вы из дедовой славы. Своими крамолами начали вы наводить поганых и ужас на Русскую Землю/ Из-за усобиц ведь пошло насилие от земли Половецкой! Признайте себя побежденными, вложите мечи, затупленные в междоусобных битвах, - ибо в этих битвах вы покрыли себя позором..."
"Ярославичи" выскочили из дедовой славы...
В своей жизни, в своей реальной исторической судьбе князь Ярослав Владимирович выступил против своеволия, защищая попранную свободу. В «Слове о полку Игореве» метасюжет свободы – своеволия становится центральным.
«Слово о полку » всегда изучалось как героическое произведение, как монументально-исторический памятник. И разве не князю Игорю посвящены восхищенные характеристики: «обуздал ум своею доблестью, поострил сердца мужеством, преисполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую»? Разве не в золотое стремя вступает Игорь, разве не мыслями о военном сплочении государства исполнен?
Но «Слово о полку Игореве» – не гимн победе, а рассказ о поражении.
Не героическая эпопея, а песнь о разгроме. О крахе одного далеко не крупного, а скорее малозначительного князя. Затмение Солнца – одновременно и пророчество о гибели Игорева войска (тень покрыла все княжеское ополчение, всю дружину), и глубокая метафора, говорящая о затмении разума самого князя. «О, дайте, дайте мне свободу!..» – восклицает оперный князь Игорь, желая искупить свой позор, позор плена. Но позор Игоря в другом. Плен – лишь следствие более глубокого позора. Позор Игоря изначально – в жажде абсолютной свободы. Его не назовешь смиренным, многотерпеливым князем. Его поход на половцев – уже есть проявление абсолютной свободы и своеволия.
Жажда славы Игорю ум спалила, – объясняет автор «Слова». Поведение Игоря и Всеволода характеризуется неумеренностью их претензий и амбиций. Это не герои-рыцари, это наследники Гориславича, князей с горькой славой, (от которых «сђяшется и растяшеть усобицами» Русская земля). Это они (князь Игорь был потомком Ольговичей, из колена Гориславича) решили себе присвоить славу («мужаимъся сами»), захотели совершить неслыханное, затмить все бывшее до них, всех потомков заставить звонить в их славу: «Преднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подђлимъ». То была не просто жажда воинской славы. То была, прежде всего, жажда власти, подкрепленная своеволием. Мощная победа над половцами означала для князя Игоря, владевшего небольшим Новгород-Северским княжеством, путь к престолу, победа открывала дорогу к великому княжению на Руси. Вот почему его не остановило и знамение.
Патриотическая идея ( А поганые губят Русскую землю! После уладитесь. А сейчас отправляйтесь навстречу поганым….) становится лже-патриотической и выступает как прикрытие истинных целей князя Игоря.
Эту необузданность страстей и желаний характеризует русский философ Г. П. Федотов как «волю» (в отличие от «свободы», предполагающей ответственность): «Но никто не может оспаривать русскости «воли» . Тем необходимее отдать себе отчет в различии воли и свободы. Воля торжествует или на степном просторе, или во власти над обществом, в насилии над людьми. «Свобода личная немыслима без уважения к чужой свободе; воля — всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо». Воля – это ложная свобода, или псевдосвобода, анархическая свобода. Схожий сюжет, связанный с мотивом «своеволия» - и ценой своеволия, его трагическими последствиями, мы обнаруживаем в «Повести временных лет» и «Киево-Печерском патерике», где даны рассказы и описания событий от 1093 года.
Чем был ознаменован 1093 год для Киевской Руси?
13 апреля преставился Великий князь Всеволод – сын Ярослава Мудрого, внук Владимира Первокрестителя. Он был погребен 14 апреля. В Киеве оплакивали кончину Великого князя Всеволода. По преданиям, Всеволод был боголюбив, любил правду, оделял убогих, воздавал честь священнослужителям, особенно же любил черноризцев и давал им все, что они просили (не забудем этого примечания, поскольку оно будет иметь для нас большое значение). Ярослав Мудрый среди всех своих сыновей особенно выделял Всеволода, радовался, что именно этому сыну суждено покоить его старость. Он считал, что только Всеволоду надлежит владеть Киевским столом (престолом) – владеть по праву. «Люблю тебя больше братьев твоих», – говорил князь Ярослав своему любимцу. И даровал сыну право быть похороненным рядом с отцом, в Софийском соборе.
Княжение Всеволода было тревожным. Не знал великий князь спокойствия от одолевавших его племянников. Один претендовал на одну землю, другой – на другую. И Всеволод, чтобы утихомирить их, раздавал им желанные вотчины. Молодые князья грабили и продавали людей в рабство, а князь в болезнях своих не мог остановить беззаконие. Когда Всеволод почувствовал приближение смерти, он послал за сыновьями. У изголовья умирающего отца их было двое – старший Владимир и младший Ростислав. Владимир (будущий Мономах) не захотел княжить на отчем престоле, считая, что стол по праву старшинства принадлежит Святополку, сыну родного дяди Владимира и Ростислава. Братья разъехались, в Киеве утвердился Святополк…
«Повесть временных лет» этот эпизод рассматривает подробно. Для нас важно, что именно здесь отчетливо прозвучит мысль, которую потом почти дословно повторит и автор песни об Игоревом походе. Князья на Руси (не в пример Владимиру Мономаху) затевают между собой распри и ссоры, а половцы меж тем продолжают разорять Русскую землю.
«Зачем у вас распри между собою? – спрашивали мудрейшие и старейшие. – А поганые губят Русскую землю! После уладитесь. А сейчас отправляйтесь навстречу поганым – либо с миром, либо с войною». Так, почти за сто лет до похода Игоря в поход на половцев отправились три брата, три русских князя – Владимир, Ростислав и Святополк. Все трое – внуки Ярослава Мудрого. Об этом походе подробно рассказывает «Повесть временных лет». Поход совершался на вполне законных основаниях, и в числе устроителей похода был Великий киевский князь Святополк. Владимир, как повествует летопись, не был сторонником битв, он хотел мира. Или, в крайнем случае, перемирия. Святополк и Ростислав стояли за битву.  Сыновья и дочери Ярослава Мудрого
Перед походом князья Владимир и Ростислав, каждый со своею дружиной, отправились в Киево-Печерский монастырь для сотворения молитвы и благословения. Путь дружины Ростислава по берегу Днепра пересекся с тропинкой старца Печерского монастыря преподобного Григория. (Поясним, что старец – это не обычный инок. Старец – один самых опытных, мудрых насельников и трудников монастыря. И дело здесь не в возрасте. Одному из самых известных старцев было 26 лет от роду). Григорий шел к Днепру за водой. Княжеские слуги стали задирать инока, издеваться над монахом-черноризцем. Ростислав не утихомирил своих вояк, он смеялся вместе с дружинниками. Дружинники преграждали блаженному дорогу, отталкивали его, теснили его конями. Старец Григорий, владевший чудесным даром ясновидения, вдруг явственно увидел, как близок смертный час этих воинов и их князя.
– Остановитесь! – вскричал он. – Вы творите великое зло в то самое время, когда вам надо бы призывать всех близких молиться за вас! Так плачьте о своей погибели и кайтесь в своих согрешениях, чтобы хотя бы в страшный день принять отраду… Ведь вас уже постиг суд, – все вы и с князем вашим умрете в воде!..
– Мне ли ты предсказываешь смерть от воды, когда я плавать умею?! – в гневе воскликнул Ростислав.
И, рассердившись, приказал связать черноризцу руки и ноги, повесить на шею камень и бросить в воду. Так был потоплен преподобный Григорий. Монахи два дня искали его и не нашли, на третий день обнаружили в келье связанного, с камнем на шее. Одежды его были мокры, а лицо светлое, точно у живого. Не нашли того, кто принес его, а келья была заперта. Инока положили в Пещере, и тело его долгие годы пребывало там цело и нетленно.
Ростислав все еще пребывал в ярости. Он не придал никакого значения случившемуся. В гневе поворотил коней и дружину, не пошел в монастырь, не захотел принять благословение. Владимир же пошел в монастырь и сотворил молитву.
В битве братья Владимир и Ростислав были по правую и левую сторону от Святополка.
«Святополк же, и Володимер и Ростислав, исполчивше дружину, поидоша. И идяше на деснђй сторонђ Святополк, на шюей Володимер, посреде же бђ Ростислав».
Они погнали половцев, одержали победу, взяли большие трофеи. Речонку Стугну не надо было даже форсировать, кони легко проскакали по отмелям вброд.
Но вот половцы налегли на русичей и «взломили» наши полки. И дружина князя, не стерпев натиска, побежала, повернула вспять. Побежал и Святополк. Налегли и на Владимира, и стали теснить его дружину к Стугне. Владимир с Ростиславом, по прежней памяти, пошли на конях вброд, надеясь на легкие броды. И не узнали реку. Перед ними было огромное и неодолимое бушующее волнами море. Река разлилась. Коням пришлось плыть. Волны яростно захлестывали плывущих воинов. Тонули дружинники. Ростислав стал утопать на глазах у Владимира. Владимир бросился спасать брата и едва не утонул сам. Ростислав скрылся в пучинах Стугны. Владимир перешел реку с остатками дружины. Много людей погибло в разлившейся реке.
Уже перейдя на другую сторону и Стугны, и Днепра, оказавшись в безопасности, Владимир плакал и горевал по брате своем и по нелепо погибшей дружине. В Чернигов, в свой княжеский град он пришел сильно опечаленным.
Вот как об этом говорится в подлиннике «Повести временных лет»:
«…и бысть брань люта; побђже и Володимер с Ростиславом и вои его. И прибђгоша к рђцђ Стугнђ, и вбреде Володимер с Ростиславом, и нача утапати Ростислав пред очима Володимерима. И хотђ похватити брата своего и мало не утопе сам. И утопе Ростислав, сын Всеволожь. Володимер же пребред рђку с малою дружиною… плакася по братђ своемь… Си же ся злоба сключи в день Възнесенья Господа нашего Иисуса Христа, мђсяца мая в 26. Ростислава же искавше обрђтоша в рђцђ; и вземше принесоша и (его) Киеву, и плакася по немь мати его, и вси людье пожалиша си по немь повелику, уности его ради. И собрашася епископи и попове и черноризци, пђсни обычныя пђвше, положиша и (Ростислава) у церкви святыя Софья у отца своего».
Половцы получили полную свободу разорять русскую землю. Владимир послал воинов искать тело Ростислава. После долгих поисков тело Ростислава нашли в реке, привезли в Киев. «Повесть временных лет» сообщает: «И плакала по нем мать его, и все люди печалились о нем сильно, юности его ради. Был плач великий в городе, а не радость». Плач был велик, плач раздавался по всей Русской земле, ибо опустели села и города, погибли лучшие дружинники, селения были разорены врагом, в полон угнаны девушки, женщины, дети. Оставшиеся воины бежали. Летописец «Повести временных лет» воспринимал случившееся как возмездие за грехи, за неправды, за умножение беззаконий и вспоминал слова пророка: «Обращу праздники ваши в плач, а песни ваши в рыдания…»
Умножение беззаконий... Это и беззаконное убийство, совершенное Ростиславом, страшная и циничная расправа над всевидцем Григорием. Но вот Ростислав гибнет, и люди плачут о юной, цветущей душе, оставившей мир рано и преждевременно, людям неведомо, что Ростислав – убийца, о случае в Печерском монастыре им ничего не известно. Но об этом, вне всякого сомнения, помнит автор «Слова о полку Игореве», читавший и «Повесть временных лет» (приводя в «Слове» почти дословную цитату из «Повести»: «И плакала по нем мать его, и все люди печалились сильно...»), и «Киево-Печерский патерик», где рассказано о смерти монаха Григория .
Автор «Слова» свободно и ненавязчиво проводит параллели между Игорем и Ростиславом. Когда плач и горе овеяли берега реки Каялы (в «Слове»), когда звучит знаменитый поэтический рефрен «Ничить трава жалощами, а древо с тугою к земле приклонилось» (повторенное в финале в связи с Ростиславом), – наступает момент прозрения князя Игоря. Автор «Слова», бесспорно, рассчитывает, что читатель (или слушатель) путем известных ассоциаций сделает самостоятельные сопоставления. В «Слове» о покаянии Игоря – ни звука. Только один рефрен о поникшей траве, о приклонившемся древе. Рефрен – как реквием.
Но есть древнерусский текст, созданный в одно время со «Словом о полку Игореве», где дана сцена страшного покаяния князя Игоря, которая опущена в «Слове». Это Ипатьевская летопись (запись от 1185 года). Открывается истина, способная потрясти воображение. Перед преступлениями Игоря, жестокого и циничного убийцы, меркнет убийство Григория Ростиславом. Немало кровопролитий было совершено по мановению руки князя Игоря, на родной земле, на земле христианской: «Помянухъ азъ грђхы своя предъ господомъ богомъ моимъ, яко много убийство, кровопролитье сотворихъ в землђ крестьяньстђй, якоже бо азъ не пощадђхъ хрестьянъ, но взяхъ на щитъ (то есть приступом) городъ Глебовъ у Переяславля. Тогда бо не мало зло подъяша безвиньнии хрестьани, отлучаеми отецъ от рожений (то есть детей) своих, братъ от брата, другъ от друга своего, и жены от подружий своихъ, и дщери от материй своихъ, и подруга от подругы своея. И все смятено плђномъ и скорбью тогда бывшюю, живии мертвымъ завидять, а мертвии радовахуся, аки мученици святђи, огнемь от жизни сея искушение приемши... И та вся сотворивъ азъ, – рече Игорь» (Ипатьевская летопись, 1185) .
В междоусобных распрях князья для того, чтобы добиться военного перевеса в силах, не чурались вступить в сговор с половцами. И половцы в своих набегах вовсе не брезговали русской княжеской помощью. Да и русские князья в междоусобных распрях для военного перевеса в силах не чурались вступать в сговор с половцами. И князь Игорь Святославович был в родстве с ханом Кончаком.
Игорь и Кончак – и впрямь сваты. Не случайно печалится автор «Слова»: «…тут кровавого вина не хватило, тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую…» .
Сын Игоря, Владимир, давно уже сосватан на Кончаковне. А пока еще не сыграна была свадьба, Кончак попросил свата Игоря помочь одолеть русский город Глебов возле Переяславля (южного).
Кончак не пощадил русский город Глебов. Огромное горе обрушилось на безвинных людей. Мужчин убивали и рассекали мечами надвое, женщин оскверняли, пленников угоняли на чужбину. Разлучали отцов с детьми, брата с братом, жен с мужьями. Живые мертвым завидовали, а мертвые радовались, что они в огне горящего города очистились от скверны страшного предательства.
Прозрение – по Ипатьевской летописи – к христианину Игорю приходит тогда, когда на берегах Каялы гибнет его дружина, смерть нависла над самыми близкими людьми. Игорь ищет причину краха. И обретает ее.
– И все это сделал я! – восклицает князь Игорь в Ипатьевской летописи. – И недостоин я остаться жить! Где ныне возлюбленный мой брат? Где ныне брата моего сын? Где чадо, мною рожденное? Где кони и оружие драгоценное? где советники мои? где мужи-воители? где строй полков? Так судит себя князь Игорь в 1185 году, когда пошел в свой властолюбивый и своевольный поход на половцев.
– И всего этого лишен я теперь! И связанного предал меня Господь в руки беззаконникам за жестокость мою. И я не должен разделить участи живых! Другие принимают венец мученичества – так почему же я – один виноватый, – не претерпел страданий за все это?!
Этот жесточайший самосуд – внутренняя потребность князя Игоря очистить свою повинную и окаянную совесть.
Разорение Игорем и Кончаком города Глебова – предсюжет Игорева своеволия. Главный же его своевольный поступок – поход на половцев без воли и согласия Великого Князя Святослава. Поход дерзкий, совершенный вопреки здравому смыслу, безоглядно, родившийся в опаленной жаждой власти безумной голове, что может быть понято как своеволие, как искус.
Так же, как и Ростислав, князь Игорь не остановился перед пророчеством. Так же, как и Ростислав, Игорь погубил свою дружину, одержав вначале малую победу, вскружившую ему голову.
Автор «Слова о полку Игореве» не моралист. И «Слово» в отличие от летописей – не поучение. Автор «Слова» не потчует нас сценами покаяния, не читает проповеди, а точно в кинематографе, резким светом обозначает акценты – путем образного сцепления эпизодов и картин, сегодня мы бы сказали: путем монтажа кадров обозначает важнейшие идейные моменты.
Великий киевский князь Святослав, узнав о походе, поражении и пленении Игоря, не разгневался, а сильно опечалился: «Что же вы сотворили с моей серебряной сединой?!» Опечалился более всего не из-за безрассудства Игоря, а из-за его нечестности. Из-за стремления себе славы искати. Вот как это звучит в подлиннике: «О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвђлити [терзать], а себђ славы искати. Нъ нечестно одолђсте, нечестно бо кровь поганую пролиясте. Ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузђ скована, а въ буести закалена. Се ли створисте моей сребреней сђдинђ!... Нъ рекосте: "Мужаимђся сами: преднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подђлимъ!” А чи диво ся, братие, стару помолодити? Коли соколъ въ мытехъ бываетъ, высоко птицъ възбиваетъ, не дасть гнђзда своего въ обиду. Нъ се зло – княже ми непособие; наниче ся годины обратиша»
«А Игорева храброго полку уже не воскресити...» – тяжким рыданием отдается этот вздох. Князьям слава, а дружине – аминь. Есть и такой вариант прочтения последних строчек «Слова».
Только на первый взгляд, перед нами – форма героической эпопеи, прославление героического прошлого дедов и отцов. Основой его жанра, предметом «Слова» служат не гимны и песнопения, а «выпадение из дедовской славы…» Отсюда фольклорные элементы плача и «посрамления».
Вот почему первоначальную характеристику Игоря – «обуздал ум доблестью», «поострил сердце мужеством» следует принимать не безоглядно. Автор дает понять, что история не односмысленна и однозначна, а сложна и противоречива. «Слово» ведет читателя к мысли о самоочищении человека, о трагическом пути к прозрению, о пути к постижению законов истории.
Что такое свобода и своеволие?
«О, дайте, дайте мне свободу, - поет оперный Игорь. - Я свой позор сумею искупить…» Своеволие говорит: Я так хочу, значит, я могу.
Своеволие не думает о нравственных законах. Это результат игры страстей. Свобода ищет смысла, своеволие ставит цели. Болезни своеволия, как мы видим, охватывают целые народы. В своеволии нет личной ответственности, человек ставит себя здесь на место Бога и в самом себе видит спасителя. Своевольный герой в истории – некий сверхчеловек, возомнивший себя именно сверхчеловеком, отбросивший христианство, становящийся по отношению к ближним своим в горделивую и вызывающую позу спасителя. Здесь налицо одержимость квази-идеей, самогипноз, фанатизм, «все позволено». Самообожение, поставление себя вместо Бога, вместо Провидения, и не только в целях и планах, но и путях и способах осуществления. Повышенные амбиции, превышение своих прав и слабое понимание обязанностей и личной ответственности.  Важнейшую роль здесь играет свобода. Для Ярослава свобода - первоценность. Духовная свобода противостоит принуждению, насилию, так и эгоцентризму, произволу, вседозволенности. Отстаивая свободу в пределах закона, Ярослав имеет в виду не только государственное право, но и внутренний — моральный закон, совестную саморегуляцию, самозаконность духа, личную ответственность. Свобода мыслится им как творческая самореализация, выражающая внутреннюю необходимость и потребность развития, самостоянье человека — единство его самосознания и его деятельности.
Святая Русь гордилась, в первую очередь, своей святостью. Все правители и святые-страстотерпцы почитались Отцами родной земли. Русь приняла в далёком прошлом эту миссию святости. И нам суждено её нести. Доколе не вернёмся к этому нашему состоянию, будем блуждать как овцы без пастыря, не найдя ни утешения, ни приюта.
Иларион.Скажи, княже, как мыслим мы страны и государства вдали от нас.
Ярослав. Не мы, а народы сами свои страны нарекли! Англия, должно быть, Старая. Франция – только Прекрасная. Германия, поражает ученостью… ученая Германия. А Испания –Благородная!
Иларион. Нигде в сих самоназваниях нет упоминания о Боге. Мы не германцы, и Русь еще не ученая. Она прекрасна, но народ скорбит о своей бедности… Русь – страна смиренная, грустная… И, посмотри, княже, Русь не обольстилась гордыми названиями, а дерзнула назвать себя Святой! Святости она отдала свое сердце... Ибо священное есть главное в жизни. Как только мы об этом забудем, предадим наше священное, мы перестанем быть русскими. Без священного жизнь станет унижением и пошлостью
Ярослав: Да, Русь выбрала себе "святость". Это высшее задание Отца нашего. И поняла цельно и наивно, как святость конкретного Православия с его учением, благоуханной красотой, аскезой, суровой правдой и жалостливым милосердием.
Выполнение этого "высшего задания", стремление к истинному одухотворению на основе евангельских понятий любви, добра и справедливости на протяжении долгих веков оставалось, как остается и поныне, единственной достойной целью всего исторического пути России.
И потому совершенно прав был русский философ XX века Иван Ильин, который подчеркивал как раз эту сторону внутреннего смысла самого существования русского народа, утверждая, что лишь "из глубины нашего Православия родился у нас этот верный опыт, эта уверенность, что дарованное нам свыше Православие - залог самого существования нашего «научило нас желанию быть святою Русью..."
Мы "должны научиться видеть Россию в Боге - ее сердце, ее государственность, ее историю. И, когда мы осмыслим ее так, тогда нам откроется, что русский народ всю свою жизнь предстоял Богу, искал, домогался (Его) и подвизался, что он знал свои страсти и свои грехи, но всегда мерил себя Божьими мерилами. Верить в Россию - значит, видеть и признавать, что душа ее укоренена в Боге и что ее история есть возрастание ее от этих корней" .
А потому и всякий сердечно любящий Россию и понимающий глубинную и вековечную богоустремленность ее души руководствуется в своем сыновнем отношении к ней единственным чувством: Только Святая Русь - подлинная Русь. Русь же – не святая, безбожная - не есть истинная Русь, и даже -не Русь вовсе! Без живого осознания этого никогда не могло быть - и не будет действительной духовно-реальной России... О чем задумается наш современник, человек конца XX века, глядя на высокую фигуру князя Ярослава, спокойно опирающегося на меч и держащего светлый белокаменный храм на ладони левой руки, той, что ближе к сердцу?.. История Ярослава Мудрого учит нас и сегодня, в наш братоубийственный и кровавый век. |
 Не в славу, не в почет
народные скрижали
Родную нашу Русь
Святой именовали,
Но в назидание нам,
в ответственность, в завет:
Чтоб сберегали мы
первоначальных лет
Страх Божий и любовь,
и чистый пламень веры,
Чтоб добрые дела
и добрые примеры,
В их древней простоте,
завещанные нам,
Мы цельно передать
могли своим сынам...
Петр Вяземский
Литература:
[1] Повесть
Временных лет // Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века. Вступит. Статья Д. С. Лихачева. Сост. и
общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. М.: Худож. Лит., 1978. С. 167 [1] Сказание о Борисе и Глебе. Там же. С. 293 [1] Повесть
Временных лет. Там же. С. 157. [1] Там же. С. 175. [1] Слово о полку Игореве // // Памятники
литературы Древней Руси. XII век. С. 357 6 Слово о полку Игореве. Там же. [1] Федотов, Г.П. Россия и свобода // Судьба и грехи России, в 2-х тт. Том 2, СПб: изд-во София, 1992, с.296 [1] Там же. С. 298. [1] Киево-Печерский
патерик // Памятники литературы Древней Руси. XII век. Вступит.
статья Д.С. Лихачева; сост. и общая ред. Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачева. –
М.: Худож. Лит., 1980. С. 413 [1] Летописные повести о походе князя Игоря.
Из Ипатьевской летописи // Памятники
литературы Древней Руси. XII век. С. 357 [1] Слово о полку Игореве // Памятники литературы Древней Руси. XII век. С. 377 [1] Летописные повести о походе князя Игоря.
Из Ипатьевской летописи // Памятники
литературы Древней Руси. XII век. С. 357 [1] Слово о полку Игореве // Памятники литературы Древней Руси. XII век. С. 380 [1] Ильин Иван. О русском национализме. М.: Российский Фонд Культуры. М.: 2006. С. 272. Copyright PostKlau © 2014 | |
| Просмотров: 2929 | | |
| Всего комментариев: 0 | |