«На каменных отрогах Пиэрии
Водили музы первый хоровод,
Чтобы, как пчелы, лирники слепые,
нам подарили ионийский мед».
Осип Мандельштам.
Взявшись за руки, музы водят Хоровод. Но в этой композиции таится ключ к разгадке тайн искусства. Вспомним музу истории Клио, лирической поэзии Евтерпу, комедии Талию, музу танца – Терпсихору, памяти – Мнемозину, меры и ритма - Уранию, мудрости и любви – Эрато, музу трагедии Мельпомену,. музу человеческого голоса – Полигимнию.
- Ничто не могло бы возникнуть в искусстве, если бы вас не было девять! – восклицает Максимилиан Волошин, говоря о «Хороводе муз», скульптурном горельефе, изображенном на саркофаге, выставленном в Лувре. Все девять муз стоят на одной из сторон этого саркофага, каждая со своими атрибутами, каждая несущая в себе откровение своей мысли, и в то же время все, связанные в один порыв единством общего движения.
Здесь все девять муз.Клио напоминает отрока, она самая левая, со свитком событий,
справа от Клио - Талия с улыбающейся, разинувшей рот, маской.
правее Талии - самая целомудренная, сдержанная и мудрая,
Эрато.- муза философии и муза любви.
Далее муза танца - буйная Терпсихора,
затем в центре, Полигимния (или Полимния), задумчиво опирающаяся на алтарь,
справа от нее Мнемозина, - муза памяти,
муза лирической поэзии Евтерпа, с лирой в руках,
Урания - предпоследняя справа, с указкой и глобусом.
Мельпомена - крайняя справа, с трагической маской на голове.
«Есть бездны, - говорит Волошин, - которых не осилить ни прыжку Терпсихоры, ни диалектике Евтерпы, — нужен угол, нужен циркуль, который властно раскрывает Урания. Циркуль — знак числа, скипетр ритма: «и поэт не споет свою песню, если не будет в ней меры». Трагедия является средоточием путей, ведущих со всех концов мира. Клио, записывающая пути судьбы, стоит на одном конце хоровода; Мельпомена — преображение судьбы в едином мгновении — на другом. Трагедия — разрешение ряда судеб и случайностей в единой объединяющей формуле. И есть еще одна музы, которую мало кто помнит сегодня и чтит.
В наши дни Слово, Речь как когда-то русские богатыри на границах своей земли, отстаивает себя в пространстве все более заявляющей о себе не-вербальности, разного рода мультимедиа, пластических и визуальных искусств, настаивающих на том, что искусство вполне может существовать и без Слова….
Когда человек сам становится инструментом и смычком, — «зверь звенит в переливах его крика». Песня музы голоса творит словом. Как Господь, творя мир, называя каждую вещь, говорил: «да будет», так поэзия-Полигимния говорит каждой вещи — «да пребывает», и, возвещая имя каждой вещи, именем таинственно утверждает ее в самой ее сущности. Центральное положение Полигимнии в Хороводе муз подчеркивает приоритет и доминанту Слова.
Музы вначале ничего не знают друг о друге, но связаны тайными нитями, и поэт — предводитель хора — должен обучить их, как актеров, так, чтобы каждая появлялась и уходила, когда надо. Так проходит перед слушателями весь хор муз: рождающая Мнемозина; выявляющая Терпсихора; наблюдательница Талия; записывающая Клио; Эвтерпа, мерящая вселенную мыслью; Урания, измеряющая ее пропорции числом, трагическое сосредоточие жизни — Мельпомена. И Полигимния — муза человеческого голоса.
