Уважаемые читатели!
Взгляните в далёкий 1907 год через бинокль. Что вы видите? На первый взгляд — идиллию. Прямо и не скажешь, что в стране революция и ежедневно люди гибнут пачками. Лето, солнце, Волга, белый пароход, дамы в шляпках, юные поручики в мундирах, фокусник в салоне, церковь в заштатном городке, гостиницы, фотоателье, похожий на маленького Н.С. Михалкова толстый мальчик на причале.
Но не всё так однозначно. Люди функционируют недобросовестно.
Так, юный поручик успешно гоняется по летнему пароходу за замужней дамой. Подручный фокусника сожрал сало вместо того, чтобы смазать им механизм, и тот механизм в ходе фокуса раздробил часы поручика. Батюшка попытался вымутить 10 рублей у поручика за мелкое таинство. Фотограф вымутил 10 рублей у поручика за мелкую услугу. Петербургский учитель безнаказанно преподаёт детям в городке теорию Дарвина. Прислуга в гостинице присвоила забытый шарф любовницы поручика. И только толстый мальчик хочет жить по-божески и всё докапывается до поручика, от Бога человек или от обезьяны. Но поручику не до мальчика, и начавшееся падение нравов заставит кроху в будущем под влиянием дарвинизма стать красным комиссаром. А затем погрузить поручика вместе с другими проигравшими Россию белыми офицерами на баржу и затопить её в Чёрном море.
Изложенное выше — сюжет х/ф «Солнечный удар» (Россия, 2014, реж. Никита Михалков, бюджет 960 млн. руб., 180 минут). Если вам интересно, какое отношение эта история имеет к острейшим проблемам современной России, — давайте об этом поговорим.
…Предупреждаю: прикалываться над художественными приёмами режиссёра я не буду. Хотя, например, оживший и символично ускользающий газовый шарфик, за которым четверть часа гоняются по пароходу герои и который в итоге склоняет их к адюльтеру, определённо требует экзорцизма. Но, во-первых, приёмы «Удара» всё равно не дотягивают до незабываемого трэша «Предстояния» и «Цитадели». А во-вторых, о художественных особенностях будет чуть позже.
А сейчас — об идеологии фильма.
Если коротко, то она в следующем. Задача высшего сословия, его долг перед Россией — приглядывать за низшими сословиями. Подавать пример. Воспитывать в них такие добродетели, как трудолюбие, исполнительность на местах и богобоязненность. Вовремя давать отпор теории эволюции, пытающейся разрушить мир маленьких мальчиков. Давать по рукам зарвавшемуся персоналу, наконец.
А если высшему сословию не до того, если оно занято только своими личными заботами и амбициями — то осиротевший без пригляда персонал, то есть народ, рано или поздно достанется тем, кому не всё равно. И если эти те, кому не всё равно, окажутся безбожниками, нерусскими и вдобавок военными преступниками — то вина за их кровавый террор ляжет отчасти и на беззаботное высшее сословие. Ибо оно, дворянство и офицерство, вовремя не уделяло стаффу строгого отеческого внимания — и в итоге Россию своими руками погубило. Вернее, проспало друг с другом и проглядело из пролётки. И если нынешняя российская элита не выучит уроков былого и не начнёт нас воспитывать — то мы все вместе опять Россию погубим. И некому в ней будет написать труд о том, как нанимать и увольнять прислугу.
…Эта концепция, уважаемые читатели, вызывает несколько замечаний применительно к реальности.
Первое: в реальности Россия как не была идиллией в 1907-м, так и не погибла в 1917-м. После февральской катастрофы в России разгорелась кровавая гражданская война, унесшая миллионы жизней, но Россия сумела воссоздать государственность, отрастила себе новых управленцев и военных, победила в страшнейшей войне в истории и добилась выдающихся успехов в искусстве, науке и здравоохранении.
Второе: в реальности управляющая прослойка не купила, не родила и не сделала на фабрике народ, чтобы его строго воспитывать. В обязанности армейского офицера, в биологии не разбирающегося, не входит борьба за детские души с теми, кто разбирается. Управляющая прослойка — не держатель контрольного пакета истины и не царственное священство, а всего-навсего часть народа, профессионально призванная исполнять назначенные ей профессиональные обязанности.
Офицеры поэтому призваны защищать Родину, полицейские — пресекать правонарушения, МЧС-ники и врачи спасать людей, священники — нести добро и мораль, учителя биологии — преподавать теорию эволюции, а кинорежиссёры — снимать фильмы о вечном и о важном, на которые пойдут миллионы соотечественников. А присваивать себе особые мистические свойства, предавать анафеме и причащать дворню — не дело военных или режиссёров. И уж точно не их наследное право.
И третье: в реальности управляющая прослойка (госаппарата, духовенства, армии, образования и кинопрома), вообразившая себя «священной элитой» и превратившаяся в касту, — не сможет выполнять перед народом пастырских обязанностей.
Просто потому, что она не сможет ни разделять его, народа, интересов, ни понимать их, ни говорить с народом. Потому что на реальный народ ей, при наличии связей и положения, будет положить. Ей будет хорошо с собой.
Такая элита сможет, например, взять миллиард казённых рублей (то есть народных, кстати), и снять на них фильм на три часа, из которых полтора барин крутит с барыней и чудит в летнем городке в 1907-м, а полтора баре динамично ждут баржи в 1920-м,
где выстрелов ноль, из массовых сцен только позирование фотографу, разговоры ведутся про «сволочь Некрасова» и «как же случилось, что мы сидим в говне», теория эволюции объявлена злом, а тишину нарушает пару раз энергичное появление истеричной Розалии Землячки,
и где все представители народа страшноваты, глуповаты или вороваты,
— и заявить перед премьерой, что, собственно, и не для быдла старалось: «Я абсолютно точно знаю, что будут люди, и их много, которые просто не поймут о чем речь и абсолютно с чистой совестью, доев попкорн, выйдут из зала на тридцатой минуте. Это факт и данность, но рассчитывать на них мне, по крайней мере, уже поздно, поэтому я пою свою песню как умею, а уж кто услышит, тот услышит».
А потом на всех углах рассказывать, что этот фильм — очень, очень важное событие в жизни России.
Это неизбежно случится потому, что у кастовой элиты неизбежно образуется своя Россия, которая состоит не из народа. В которой народу кастовая элита уж точно ничего не должна и вольна делать своё дело как она хочет.
А если народ её не услышал, то что ж.
И неслучайно, едва такую элиту выпирают из элитных кресел, она в большинстве своём пополняет ряды «антироссийской общины», гуляющей по столице нашей Родины хоть с бандеровскими выкриками — абы против окружающего быдла. Это у неё такая месть за то, что быдло не признало в элите своего мессию, пришедшего спасти его от сомнений и знаний.
…К сказанному можно добавить одно. Если я правильно понял фильм «Солнечный удар», то он провалится с диким треском, и на него придёт мало наших соотечественников. Потому что этот фильм им так же неинтересен, как они ему.
О кассовых сборах мы обещаем рассказать отдельно.