Журнал "PostKlau"

МЕМУАР КАПЕЛЬМЕЙСТЕРА К.-Л. МАНШТЕЙНА. 1752 г.

Известное дело «Дрезденши», Анны Матвеевны Фелкер, хозяйки самого популярного публичного дома в Санкт-Петербурге, арестованной по приказу императрицы в ночь на 30 июня 1751 г. имело весьма любопытное следствие для семьи канцлера, Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Его падчерица, дочь супруги, гофмейстерины царицы Анны Ивановны Бестужевой-Рюминой, урожденной Беттигер, Констанция-Катерина-Йозефа Эйзенберг отличалась весьма ветреным характером, и не слишком заботилась о собственной репутации.

Родители, ведая о нравах дочери, постарались поскорее пристроить ее замуж. В женихи выбрали полковника (с 25. 04. 1742) рижского гарнизона и коменданта Дюнамюнде барона Генриха-Вильгельма фон Штейна. 3 ноября 1744 г. стороны подписали брачный договор, после чего пара пошла под венец. Но в первую же брачную ночь барон узнал, что у жены до него были другие мужчины. С большим трудом она вымолила у полковника прощение и согласие не придавать огласке этот факт. Фон Штейн понадеялся на исправление молодой супруги, и, увы, напрасно.

Констанцию-Катерину не прельщала перспектива жить постоянно под страхом разоблачения, и потому дама задумала замарать в том же прегрешении и мужа. Своей новой камер-юнфоре, Анне-Елизавете Шульц, прежде служившей при А. Д. Разумовской и А. И. Бестужевой-Рюминой, баронесса предложила за деньги соблазнить супруга или хотя бы заявить под присягой о попытке склонения к сожительству. Барышня отказалась, навлекла на себя ненависть госпожи и, в итоге, ей пришлось попросить об увольнении. Однако хозяин дома, узнав о несправедливости, заступился за служанку, уговорил ее вернуться, после чего заставил жену написать покаянное письмо, в котором та перечислила все ранние «подвиги»: добрачные «фамильярства» с иностранными офицерами и чиновниками, ночные «увеселения» с лакеями, намерение оклеветать супруга.

Письмо датировано 14 июля 1751 г. Составлено в мызе Стернгоф, усадьбе Штейнов, расположенной под Нарвой, где в то время Генрих-Вильгельм, уже бригадир (с 1. 01. 1748), занимал должность обер-коменданта города. Помятуя о том, что в Санкт-Петербурге в ту пору разгоралась нешуточная борьба с проституцией, в руки барона попал крайне опасный для падчерицы канцлера документ. Когда Бестужевы проведали о нем, они, естественно, встревожились. Если бы бумага попала в руки Елизаветы Петровны, нетерпимо относившейся к «прелюбодейству», баронессу Штейн могло ожидать весьма суровое наказание. Канцлер решил сыграть на опережение и незадолго до рождества 1751 г. в одной из бесед с государыней первым пожаловался на барона фон Штейна, виновного

218

в супружеской измене с домашней прислугой, с той самой Анной-Елизаветой Шульц. Бестужевы, не колеблясь, принесли в жертву девицу, верой и правдой отслужившей им несколько лет, стремясь предотвратить публичный скандал.

Императрица затребовала доказательств. Чтобы получить их, надлежало удалить из Нарвы бригадира Штейна. Посему его вызвали по линии Военной коллегии в столицу. Стоило ему туда приехать, как 3 января 1752 г. в Нарву помчался камергер Андрей Алексеевич Бестужев-Рюмин, младший брат баронессы и общий сын четы Бестужевых-Рюминых. Вечером он добрался до города и в ту же ночь в крепостном замке силой вырвал из несчастной девицы нужное признание, а утром вместе с сестрой поспешил в Санкт-Петербург.

13 января 1752 г. Констанция-Катерина фон Штейн в Юстиц-коллегии Лифляндских и Эстляндских дел инициировала бракоразводный процесс, настаивая, кроме того, на изъятии у мужа и уничтожении покаянного письма, якобы добытого у нее неправедным путем. В коллегии возник спор из-за отвода ответчиком свидетелей жены. Судьи с ним не согласились, почему барон обратился с апелляцией в Сенат, собрав и представив подборку документов, опровергающих обвинения жены, среди них свидетельское показание камельмейстера К.-Л. Манштейна о том, каким образом А. А. Бестужев-Рюмин обзавелся необходимым подтверждением сестриной правоты. Ниже оно публикуется по копии, сохранившейся в сенатском фонде РГАДА (ф. № 248, оп. 1/39, д. 2811, л. 889 об. — 892 об.). 26 мая 1753 г. сенаторы поддержали позицию Юстиц-коллегии Лифляндских и Эстляндских дел. А та санкционировала развод 29 июля 1753 г., признав виновным барона. Штейн оспорил вердикт, подав 13 января 1754 г. в Сенат новую челобитную. Сенат откликнулся 14 мая 1756 г. «уничтожением» челобитной под предлогом нарушения Штейном закона: в октябре 1754 г. в мызе Муровицы барон обвенчался с Ивенгандой, дочерью подполковника Клингенберга.

При написании предисловия использованы материалы указанного сенатского дела и д. 3007 того же фонда (оп. 1140). В приложении приведены два «абшида» А.-Е. Шульц, данных ей А. И. Бестужевой-Рюминой и К.-К. фон Штейн.

***

Случившееся чрез господина графа Бестужева-Рюмина генваря 3 и 4 чисел после полудни в 12-м часу в замке приключения. Означенной господин граф прислал ко мне своего служителя с ундер-офицером и тремя гранодерами, как я уже в пастели был. Оныя стучались креп[к]о у дверей моих так, что я принужден был встать и по объявлении их, что оне от господина графа присланы, отпер я ему двери. Сколь скоро служитель в сени вошел, спрашивал он, у меня ли девица господина брегадера. А как я ему объявил, что ея у меня не имеется, ибо де она у меня была, но уже отошла, и где ныне находится, я не знаю, сказал он мне, [что] граф просил, чтоб я в замок пришел. На что я ответствовал: «Хотя граф не мой командир, и мне до него дела нет, то однако для изъявления, что я чистую совесть имею, одевшись, с вами пойду».

Яко же то я с реченным служителем в замок и пошел. А как я в зал пришел, стоял там у печи господин подполковник фон Клингенберг. Того ж часу вышел и господин граф ис каморы. Спрашивал. «Кто Вы таковы?» На что я ему объявил, что я — Манштейн, за которым господин граф посылать изволил.

219

Тотчас отошел он от меня и росхаживал по залу. А после того, приступив, спросил меня, у меня ли та женщина. На что, как я ответствовал, какая женщина, сказал он: «Девица Элисабет!». А понеже я ему объявил, что ея у меня не имеетца, то разсердился господин граф жестоко и сказал: «Ты каналия должен ее поставить». И закричал: «Подайте мне батожей и кошки!» И росхаживал в зале. А после, приступив ко мне, спросил меня, отведывал ли я батожье. На сие объявил я ему, что «я Ея Императорскому Величеству верно и безпорочно служил. Из моего абшита изволите увидеть, что я за честного человека почитаюсь». Между тем спросил господин граф, где жена моя. А по объявлению моему, что она дома, послан за нею тот же служитель з гранодерами. Мне ж господин граф сказал: «Я жену твою плетьми сечь велю! То вы мне означенную девку уже сыщете!»

 

Нарва, XVIII в.

А как господин граф в камору к госпоже бригадерши пошел, то сказал я господину подполковнику Клингенберху: «Не делайте так, чтоб Вам в затруднение приттить! Для чего ж Вы меня не защищаете?» На что мне господин подполковник фон Клингенберг объявил, что господин граф Ея Императорскаго Величества имянной указ имеет. Услышав то, ответствовал я ему: «Для чего ж Вы мне того прежде не объявили. Тоб я знал, что делать!» Того ж часу пошел я к господину графу и сказал, что я оную девку представить имею. Между тем пришла

220

и жена моя и поклонилась господину графу. Которой мне приказал, чтоб я за девицею пошел. Жена ж моя имеет там остатца.

Скоро после того привел я и девицу чрез кухню в камору госпожи бригадерши, где господин граф, подполковник Клингенберг и госпожа бригадерша были. А как означенная девица в камору пришла, хотела она господину графу руку поцеловать. Но он ее от себя оттолкнул. Меня ж взял за руку, ввел в зал и сказал: «Вот жена Ваша! Теперь Вы домой подите!»

Прибыв домой, лег я спать. Но часа з два после того, пришел опять ко мне Нарвского гарнизонного полку сержант Муримской и сказал, что господин граф просил, чтоб жена моя в замок пришла. И лишь токмо жена моя с означенным сержантом к господину графу пришла, спросил ее граф, не знает ли и не видала ли она, что господин брегадир з девицею жил, увещевая, чтоб она добровольно объявила. В противном же случае она з девицею нещастлива будет. На что жена моя ответствовала, что она ничего не знает и ничего непристойного не видала. После ж того спрашивал он и девицу, не блядовала ли она з господином брегадиром. И как она ответствовала, что она тому не прилична, грозил он ей, что ежели она добровольно не скажет, то батожьем сечена быть имеет. И понеже она в том утверждалась, что она з господином брегадиром не жила, то приказал господин граф господина брегадира денщику Екиму палку принесть и девицу бить. А как ее бить зачали, и она кричать стала, то держал господин граф ей рот, увещевая, чтоб она призналась, что з господином брегадиром прелюбодействовала. Между тем сламалась и палка. А пока по приказу господина графа другую палку принесли, бил он девицу по щекам. Получив же палку, приказал девице шубу скинуть и ее повторично бить, объявляя, что ежели доброволно признается, то более ее бить не станут. Видя то, девица сказала, [что] она из страху, понеже вы желаете, то принуждена я сказать себя виноватою. На что господин граф людей, а имянно повара, девок и жену мою, призвал, чтоб оне свидетельми были. И взяв крест с шеи, поцеловал оной и кричал: «Подайте мне Библию, чтоб она присягою утвердила, что з господином бригадером прелюбодействовала!» После того отпущена жена моя домой. А девица осталась в замке.

На другой день, то есть четвертаго числа, прислано за нами в десятом часу, чтоб мы в замке явились. Но понеже я болен был, то пошла токмо одна жена моя. И как она в камору к госпоже бригадирши пришла, то призвана была и девица. Потом объявила госпожа бригадерша жене моей, Манштейнше: «Вам надобно Элисабету отсюдова отправить». На что жена моя ответствовала: «Как мне ее отправить?» Госпожа ж бригадерша ей сказала: «Надобно фурманщика нанять». Между тем пришел и господин граф и подтверждал жене моей, чтоб она девицу отправила. А ежели она ее не отправит, то возмет он девицу с собою, и будет она в предильном доме, куда и жена моя для компании приттить может. При том спрашивал господин граф жену мою, знает ли она, что то есть Калинка или наказательной дом, повторяя несколко раз, чтоб жена моя девицу отправила. Жена ж моя в том отказалась и требовала, чтоб господин граф

221

о пашпорте старался. Но господин граф ответствовал, что он ей пашпорта промыслить не может. Чего для жена моя ему представляла: «Как же мне ее отправить?» На то объявил ей господин граф способ, чтоб крестьянское или нищетское платье промыслить, и таким образом может она пройтить в Ригу, а около Риги и за границу в Митаву, ибо таким образом многие прошли. В Митаве ж можно ей во услужение определится. А как жена моя ответствовала, ежели девицу поймают, что ж тогда делать, сказал господин граф: «Я ни о чем ведать не хочу и во всем отпираюсь. Вы старайтеся как ее отсюда сослать». В чем жена моя вновь отказалась, объявляя, что ей то, ежели господин граф девице пашпорта не даст, учинить никак не возможно. Напротиво того сказал господин граф, что он ей пашпорта промыслить не в состоянии и не можно ли ее в мужском платье из замка провесть для того, что он часовым приказал девицу из замка не выпускать. И дал жене моей следующее наставление: «Вы с одной, а девица з другой стороны проитить можете. А как пройдете, то спрячьте ее в сундук или в шкап. А я нарочно к вам пришлю человека, которой ее искать будет. После ж, как ее не сыщут, пришлю я за вами и буду вас спрашивать. Вы ж мне ответствуйте, что ее у вас не имеется. Мы ее вам однажды отдали, для чего лутче не стерегли? При том я вам несколько и грозить буду». Объявив сие, сказал господин граф: «Ныне время! Подите!».

И тако прошли оне благополучно. Жена моя мимо караула у знамен, а девица чрез кухню. Скоро после того прислал господин граф за женою моею и спрашивал, где девица. И получив от ней ответ, что она не знает, сказал он ей: «Ты должна ее представить. Но теперь мне не время!». И сел з госпожею бригадершею в коляску. А ис коляски повторично кричал: «Мадам Манштейн, сыщите девицу! В противном же случае вам беда будет!». И уехал из Нарвы.

Капельмейстер Карл Лудвих Манштейн.

                                                     Нарва. 28 дня генваря 1752 году.

ПРИЛОЖЕНИЕ

1

Ея Императорского Величества гофмейстерина всероссийского и святого римского государств графиня Анна Бестужева-Рюмина объявляю сим. Понеже объявителница сего Анна Элизабета Шулц, которая несколко лет при мне камер-медхеном служила, ныне намерена щастия своего в других местах искать и о уволнении своем пристойным образом просила, того ради в разсуждении того, что она, во услужении будучи всегда верно и честно, как доброй камер-медхене пристойно, поступала и в протчем во всем радетельною оказывалась, так что я ею совершенно доволна, ее сим, хотя неохотно, отпускаю и у всех и каждого рекомендую.

222

И к вящему того уверению дала ей сей абшид за подписанием руки своей и приложением графской печати.

В Санкт-Петербурхе, февраля 8 дня 1749 году.

А. К. графиня Бестужева-Рюмина, рожденная графиня фон Беттигера.
(РГАДА, ф. 248, оп. 1/39, д. 2811, л. 897, 897 об.).

2

Понеже объявительница сего Анна Елизабет Шулц, которая два года при мне камор-юнферою служила, ныне намерена щастия своего инде искать и о уволнении своем просила, того ради в разсуждении того, что она, во услугах при мне будучи, всегда верно и честно поступала и в протчем во всем радетельною оказывалась, я ее сим отпускаю и у всех и каждого наилутчим образом рекомендую.

Во уверение же того дала ей абшид за подписанием руки и приложением печати своей.

В Стернгофе ноября 23 дня 1750 году.

К. баронша фон Штейн, рожденная фон Эйсенберх.
(РГАДА, ф. 248, оп. 1/39, д. 2811, л. 897 об.).

***