Главная » Статьи » Театр.Кино » Кино. Театр |
доктор филологических наук, профессор Ярославского
государственного театрального института Пьеро, мечтавший стать Арлекином(I)
"Рикошетный"
роман молодого Всеволода
Мейерхольда на подмостках театра, поэзии и истории (1900-1904)
1.
"ЭТОТ ОБРАЗ
– В СОЗВУЧИИ СТРАННОМ С ДУШОЮ МОЕЮ…"
"Чутким душам - благодарный
актер". Такую надпись сделал Всеволод Мейерхольд 31 марта 1900 года на фотографии, где он
запечатлен в роли Константина Треплева в "Чайке". Рядом с
Мейерхольдом - Василий Васильевич Лужский, актер, один из основателей Художественного
театра, игравший в "Чайке" роль Сорина. По признанию Чехова, Лужский
играл роль Сорина сильно, "как крупный артист и художник". До настоящего времени это фото не являлось предметом рассмотрения исследователей. Снимок сопровожден двумя дарственными надписями Мейерхольда – без упоминания адресатов. Фото находится в личном архиве, в фонде Мейерхольда, в РГАЛИ, и опубликовано без комментариев и расшифровки. Особого внимания заслуживает вторая дарственная надпись - стихотворная. Из-за ограниченного места для надписи она размещена вертикально, с правого края снимка. Мейерхольд вписывает сюда две последние строфы из только что появившегося в печати стихотворения раннего Бальмонта «Отцвели». «Отцвели» - отчетливая отсылка поэта к известному романсу «Отцвели уж давно хризантемы в саду, но любовь все жива в моем сердце больном…» «….О, мечта,
чьей улыбки ни ждать, ни желать я не смею, Как звезду отдаленная любит звезда, Первые
строфы стихотворения с сегодняшней точки зрения представляют набор декадентских
образов – душа как бездна, в
которой развалины дремлют, звуки и
отзвуки, сновиденья, мертвенный цвет, немеркнущий лик - все это довольно шаблонно и почти пародийно.
Подобные строки и строфы и в те времена стоили не столь дорого, рождая лишь иронию, вызванную
мелодраматическими штампами: безупречная
нежность, люблю, как звезду…, как цветок, аромат - сплошные сантименты. «Нежность брата» отсылает нас к
«Гамлету» Шекспира. «Тебя любил я, как сорок тысяч братьев любить не могут..» Приведем стихотворение
Бальмонта в его полном виде, выделив курсивом строки, избранные Мейерхольдом.
Отцвели - о, давно! -
отцвели орхидеи, мимозы, Особенно
резко, выделяясь из всего стихотворения, звучит последняя строка, необычная по
ритмическим перебивкам, парадоксально и внезапно меняющая смысл стихотворения
всего двумя последними словами. Строка бьет короткими, как выстрелы, тире.
Вначале как будто автор не сомневается во взаимности чувства («Я с
тобой – я люблю – я с тобой….»), на деле – лирический герой полон отчаяния,
перед нами безнадежный образ разлуки. Четыре
резких тире - прерывистые, как сбившееся дыхание, обжигают невыразимым
отчаянием. Вся надпись на
фотографии с Мейерхольдом – Треплевым сделана ради этой последней строки. Я с тобой - я
люблю - я с тобой - разлучен - навсегда. Мажорное «Я с
тобой! (дважды повторенное) я – люблю
– я с тобой!» И тут же, одновременно – следом за ликующими
(как будто) восклицаниями, внезапный
обрыв, резкое осознание обреченности чувства – «…разлучен – навсегда». Заклинание и молитва во имя любви. Осознание ее
безвозвратности. Стихотворение несло близкие Мейерхольду автобиографические отсветы. «Поблекшие»,
«разлюбленные лица», опустошенная душа,
превратившаяся в «развалины». И, вопреки всему, «немеркнущий лик» любви. Маяковский: «В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью
рука в рукав…» «Выбегу, тело в улицу брошу я, Дикий, обезумлюсь, отчаяньем
иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая…» («Лиличка!») Ахматова: «Как забуду? Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно
рот…» Есенин: «Это ничего, что много мук приносят изломанные и лживые жесты…» Иронико-пародийный, со всеми штампами -
образ синема того времени, с
заламыванием рук и прочими декадентскими изломами, которые высмеивал изящно ядовитый пересмешник Осип Мандельштам, возникнет в
его стихотворении «Кинематограф» (1913)
…Не удержать любви полета: А он
скитается в пустыне — И в
исступленьи, как гитана, Мейерхольду
в 1900 году эти строки еще неведомы, и его «роман» - изначально обреченный и безнадежный, сочиненный
им в воображении, стороннему взгляду и сегодня может показаться таким же «лубочным», герой - «побочным», как бы
серьезны и глубоки, самоубийственны, в прямом смысле слова, ни были чувства
любящего. «Жестикуляция — не
совсем подходящее слово для этой молниеносной быстроты движений, сменявших одно
другое, как в фильме, искусственно ускоренном перепившимся механиком. Точно
демонстрируя на собственном примере возможности новой динамики, Маринетти
двоился, выбрасывая в стороны руки, ноги, ударяя головой, сверкая белками,
скаля зубы, глотая воду стакан за стаканом, не останавливаясь ни на секунду,
чтобы перевести дыхание», - так описывает Бенедикт Лившиц в своей книге
«Полутораглазый стреплец» выступление итальянского футуриста Маринетти. Если заменить в этом фрагменте фамилию Маринетти
на Мейерхольд, то мы увидим почти точно
совпадающее во всем знаменитое портретное изображение Мейерхольда, выполненное
художником Борисом Григорьевым[2].
Борис Григорьев.
Портрет Вс. Мейерхольда. 1916. Русский музей Портрет Мейерхольда
кисти Бориса Григорьева впервые появился
на выставке «Мира искусства» в конце 1916 года, менее чем за год до
Октябрьской революции. Современники считали это произведение двойным портретом
Мейерхольда. Художник работал над
портретом в самый разгар репетиций «Маскарада», спектакля, названного Ахматовой
в «Поэме без героя» «кроваво-красным карнавалом» эпохи с его
трагической метафорикой превратности бытия. Борис Григорьев написал
Мейерхольда в облике уайльдовского героя, вписанного в 1916 год, под
впечатлением только что вышедшей на
экраны синематографа киноленты «Дориан Грей».
На фоне контрастно и траурно сопряженных
– красного и черного цветов фона , возникает сочетание, дающее ощущение жертвенности героя. Свидетельством
тому - излом красного пылающего фона, образ
безудержной стихии. Мейерхольд инстинктивно пытается защититься, обороняется от
невидимой угрозы, которую он прозревает своим внутренним зрением. Рядом с фигурой Мейерхольда зеркально возникает его двойник - янычар (профиль-маска которого дана и на
рукаве Мейерхольда), целящийся из лука в
небеса, а по смыслу – в героя картины. Суть гения Григорьева в провидческом
решении полотна – режиссер вскоре станет жертвой революционной стихии,
олицетворенной в облике его двойника - сильного, непреклонного Янычара. Григорьев создает на полотне пронзительную трагедию художника внутри революционной
стихии, которую он предвидит. Борис Григорьев дает поистине фантастические трагедийно-эксцентрические изломы пластики Мейерхольда, свойственные и ему самому, и его сценическим персонажам. Новаторской становится
«изломанность жестов» не только в живописи, но и в новых театральных формах, в прерывной, ломаной прозе, в практике
стиха, в стихотворной строфике, с ломаными
линиями, рифмами лесенкой, в практике . Так заявляла о себе прерывность и
дискретность вступающего в силу катастрофического XX века. Разрывы ритма внутри строки и строфы
стихотворения Бальмонта, приведенные Мейерхольдом в самом начале века, в 1900
году, были свидетельством ломающегося,
катастрофического времени. Безжалостные телеграфные тире рвали привычную кантиленность
предыдущих строк. Мажорное «Я с
тобой! (дважды повторенное) – я – люблю – я с тобой!»
И тут же, одновременно – следом за ликующими (как будто) восклицаниями, внезапный обрыв, резкое осознание обреченности чувства – «…разлучен – навсегда». Заклинание и молитва во имя любви. И осознание ее
безвозвратности. [1] Во всех прижизненных и современных изданиях сборников стихотворений Конст. Бальмонта третья строка публиковалась и публикуется так: «Я люблю с безупречною нежностью духа и брата…» В автографе Мейерхольда слова духа и брата заменены более понятными логически - друга и брата…» Четвертая строка, в приведенной здесь цитате, начинавшаяся у Бальмонта рефреном «Я люблю…» Мейерхольдом сокращена, Мейерхольд либо интуитивно отредактировал повтор, либо писал запомнившиеся ему стихи по памяти. – М. В. [2] Григорьев Борис Дмитриевич (1886, Москва – 1939, Кань-Сюр-Мер, Франция). . Представитель неоклассического направления в живописи 1910-х, автор экспрессивных портретов. Член объединения «Мир искусства». Автор цикла "Расея" (1916-1919). Портрет Мейерхольда - самое известное произведение Григорьева Продолжение следует... Фотоматериалы предоставлены автором Источник: "Верхневолжский филологический вестник" Выпуск январь 2018 | |
Просмотров: 1572 | | |
Всего комментариев: 0 | |