ГОЛИБ САИДОВ

     Однако, возвратимся домой. 
         Все традиционные дома в Бухаре являются домами каркасного типа. То есть, вначале сооружается "скелет" будущего дома из деревянных балок, имеющих, в свою очередь, различные размеры и назначения, а затем "пустоты" заполняются специальными глиняными кирпичами, которые готовятся тут же и сушатся на солнце. На заключительной стадии, построеный таким образом дом, обмазывается раствором, состоящим из обыкновенной глины и соломы. 
         Перейдем к элементам дома. Как известно, дерево всегда являлось исключительно дефицитным и дорогим материалом среди населения, окруженного на тысячи километров вокруг пустынями Кара-кум и Кызыл-кум. Единственное дерево-кустарник саксаул никак нельзя назвать строительным материалом. Не могу сказать, как наши предки обходились раньше, но с 1867 года, когда Бухарское ханство оказалось в вассальной зависимости от России, проблема "леса" была снята с повестки дня строителей. 
         В основание дома, как правило, закладывается самый большой и толстый брус из твердых пород дерева, который называется синҗ. Затем следуют вертикальные стойки, именуемые қалама. На рисунке, выполненным мною лично, который, кстати, смотрится не хуже остаповского "сеятеля", наглядно выделены все основные строительные элементы типичного бухарского дома. К сожалению, сейчас уже некоторые жители стали отходить от традиционной постройки, предпочитая современные методы строительства жилья. Конечно, винить их нельзя, но как я уже писал ("33 урока. Кулинария от Галиба"), что-то нечто большее мы теряем, прощаясь с бабушкиной колодой и дедушкиной кочергой... 
          Забаррав является не менее важным элементом дома, чем синдж, поскольку именно в тот момент, как только этот брус "усаживается" на предназначенное ему место, хозяевами дома режется баран, которого подвешивают веревками именно за этот элемент дома для того, чтобы кровь стекала к углу основания фундамента дома. Это дань традиции, которой сегодня придерживаются не все. Забаррав - это один из самых главных элементов дома, поскольку является основанием для кровли, а такие понятия как "кров", "дом" являются священными для любого бухарца. 
         Как только несчастная овца приняла на себя уготовленную ей долю, тщательно перевариваясь в желудках многочисленных соседей по кварталу, явившихся по зову сердца на хашар, строители, выпив по пиалушке горячего зеленого чаю и немного отдохнув, вновь приступают к продолжению строительства. Обычно бригада строителей состоит из 3 - 4 человек. Один из них усто (мастер), имеющий шогирда (помощника). Остальные - ёрдамчи (помощники) - "лой те, ғишт те!" ("глину подай, кирпич подай!"). Лойкаш замешивает раствор глины и соломы. Каа (солома) покупается на специальном базаре. Её потребуется очень много. С песком немного проще: договариваются с любым водителем самосвала и он привозит столько земли, сколько необходимо хозяину строительства, высыпая её прямо возле дома, часто загораживая проезжую часть для остального транспорта. Ещё ранее, до авто, землю привозили на аробе (арбе). Остается вода. Сейчас в каждом доме имеется водопровод, а раньше существовала такая профессия, как обкаш (водонос). В специальных бурдюках, сшитых из овечьей кожи, они доставляли на своем горбу воду из ближлежащих хаузов (бассейнов), имевшихся почти в любом квартале города. 
         Раствор замешивается прямо на узкой улице, являя собою "воронку" диаметром 2 - 3 метра и состоящую из земли, воды и соломы, края "кратера" которой несколько возвышаются, дабы не вытек сам раствор. В середине располагается непосредственно сам лойкаш, который, засучив штаны до колен, усердно обминает босыми ногами строительный раствор. Этим раствором впоследствии будут обмазываться стены дома, являясь своего рода штукатуркой. 
         Однако, прежде все "пустоты" каркасного сооружения заполняются кирпичами, выполненными из глины и высушенными на солнце. Процесс этот в обиходе строителей называется "қулоқчини" (все эти малознакомые российскому читателю буквы следует произносить почти также, но несколько приглушенно Г.С.). 
         А теперь войдем вовнутрь дома и взглянем наверх, на потолок. Ну как, интересно? Ещё бы: это вам не хухры-мухры, а болор и васса. Болор - это продольные брусы, перекинутые вдоль всей ширины комнаты, своими концами опирающиеся на забаррав. Они, в свою очередь, служат основанием для васса - узких и полусферических дощечек, которые, ложась вплотную к друг дружке, перекидываются перпендикулярно болору, а уже на них стелется кровельный материал, который затем также обмазывается раствором, состоящим из глины и соломы. 
         Но вернемся к болору. Именно он является той единицей, которая служит для обозначения размеров будущей комнаты. Дело в том, что размеры комнаты определяются, как правило, по количеству этих балок-брусьев. Бухарцы так и обращаются к мастеру со своими пожеланиями, подчеркивая - из скольких балок должна состоять та или иная комната: "ҳафт-болори хона" ("комната, состоящая из семи балок") или "нў-болори хона" ("комната, состоящая из девяти балок"). Реже строят 11 или 13 балочные комнаты. И уж совсем редко - более. Как вы уже вероятно обратили внимание, количество балок всегда должно быть нечетным. К сожалению, я не могу объяснить, чем это вызвано. Знаю только, что этого принципа придерживаются все без исключения. 
         Ош-хона (кухня) обычно располагается в дальнем углу дома, дабы копоть и чад, исходящие во время готовки пищи, как можно меньше касались стен главных строений дома. Ведь раньше пища готовилась исключительно на дровах. Вот почему в центре ош-хоны, в потолке можно обнаружить небольшое отверстие, через которое выходит дым. Вместо современной газовой или электроплиты, наши прабабушки пользовались обыкновенным наскоро слепленным из глины очагом, на который можно было установить полусферический казан. Он плотно садился на предназначенное ему место и терпеливо и мужественно сносил все, что в него нальют. 
         Роль же холодильника выполняли хумы - специальные глиняные кувшины, утопленные наполовину в землю и обмазанные сверху раствором, вплоть до самого горлышка, которое прикрывалось специальной крышкой соответствующего диаметра. Хумы имели различную емкость и служили для различных целей. В основном, они служили резервуарами для хранения воды. Однако, я хорошо помню, что у бабушки были и хумы для масла, а также специальные хумы для хранения мяса. Ош-хона - это святая святых, ибо она являлась зеркалом чистоты всего дома. Там всегда было идеально чисто, несмотря на отсутствие водопровода, газа и электричества. Сейчас без этих достижений научного прогресса и представить себе невозможно сколь-нибудь сносное человеческое существование. И тем не менее, факт остается фактом. Воду приносили обкаши, хворост - ҳезумкаши, а единственным источником света в ош-хоне являлась керосиновая лампа да пламя самого очага. И чистота кругом стояла идеальная. 
         Рискну даже произнести крамольную мысль, что закралась мне в этой связи в голову: мне кажется, что каждое новое достижение научно-технического прогресса (пылесос, стиральная машина и т.д.), привнося в наш дом облегчение, одновременно также способствует притуплению приобретенных, в свое время, полезных навыков и ведет к ленности всего организма, расхолаживая и приводя в отдельных случаях к полной и окончательной деградации личности. В итоге, человеку лень не только пошевелить рукой, но даже собственными мозгами. 
         Ну а теперь, когда я смачно высморкался, пойдем дальше. 
         Попытаемся войти в главную комнату и ... раскрыв рот, застыть от изумления. Да-а, а глядя на дом снаружи, даже трудно себе вообразить, что за этим глинобитным строением может кто-либо проживать. Самое почетное место - пешки хона - противоположное входу. Оно украшается специальными полочками ("токча"), служащими для всякого рода многочисленной домашней утвари и посуды. Аналог современного серванта, если хотите. Сочетание простоты и практичности дополняется всякого рода растительным или геометрическим орнаментом, способствуя воспитанию художественного вкуса и созданию уюта в чисто национальном стиле. И пусть вас не удивляет обилие чайников и пиал на полочках. Часть из них со временем перейдет к сыну или дочери, когда последние обзаведутся своей собственной семьей. Родители заблаговременно заботятся о том, чтобы их дети, женившись или выйдя замуж не почувствовали резкой перемены, начиная строить новую жизнь. Справа возвышается сооружение, именуемое "Җой" ("место"). Оно сложено из многочисленных кўрпа-кўрпача (стеганых ватных одеял) и накрытое сверху сюзане. В основании, как правило, находится старинный деревянный сундук, обитый жестью, расскрашенной в различные цвета. Внутри сундука находятся различные отрезы материалов, предназначающиеся для будущих многочисленных подарков, а также приданое будущей невесты или наряды новоиспеченного домота (жениха). Это сооружение является обязательным атрибутом любого бухарского дома. Оно с раннего детства знакомо каждому ребенку и, быстро привыкнув к нему, порой уже и не замечаешь его. Эти одеяла также потом будут благополучно устилать собою комнаты новобрачных, напоминая своим рисунком о доме и навевая своим запахом давным-давно ушедшее детство. 
         Ну, а коли есть на чем спать и из чего есть и пить, то все остальное молодожены должны будут постараться добыть сами. Благо за примером далеко ходить не надо: их родители - наглядное пособие. 
         Не буду лукавить, а признаюсь сразу честно: домов, подобных этому, в Бухаре не более двух сотен и каждый из них взят на учет. Как правило, каждому такому дому уже давно перевалило за сто лет. И далеко не каждый рядовой горожанин мог позволить себе подобную роскошь, нанимая для этого специальных мастеров по ганчу, по художественной обработке и платя им немалые деньги. И, тем не менее, такой дом можно по праву считать эталоном бухарского жилища, поскольку к постройке именно такого дома стремился всегда любой местный житель. 
         Возмите, хотя бы для примера, любую нишу, любовно расписанную старым мастером. Полубуйтесь затейливым орнаментом с фантастическими элементами и вы незаметно для себя окунетесь в волшебный мир сказок из "Тысячу и одной ночи", где у каждого зрителя всплывают свои собственные и неповторимые ассоциации в этом удивительном путешествии во времени.
         Глядя на многочисленные ниши, отличающиеся друг от друга неповторимым орнаментом, на филигранную, почти ювелирную технику исполнения отдельных элементов декора, на сложные расчеты, связанные с устройством сталактидов, наконец, на само сочетание красок, используемых в каждой из перечисленных работ, поражаешься тому - какое огромное значение придавали наши предки внутреннему облику и украшению помещения с тем, чтобы оно способствывало гармоничному развитию личности, прививая эстетический вкус к окружающему и заставляя внутренне совершенствоваться. 
         Давайте кинем взгляд хотя бы на один из углов этой комнаты, находящийся под самым потолком. Здесь нашему взору предстает прежде всего гирлянда сталактидов, оригинальная по исполнению и органично вписавшаяся в свое место, соединяя и сглаживая незаметно потолок и стены комнаты. Справа - панҗара - выполняющая роль естесственного кондиционера, искусно оформленное и имеющее само по себе исключительную художественную выразительность и цельность. 
         Слева - зашифрованная надпись на фарси, с датой по летоисчислению хиджры. Такие надписи - довольно частый атрибут дома, по которому можно восстановить немало интересной информации, к примеру: имя автора, год основания и т.д. Чаще всего, под искуссно обыгрываемой сточкой стихов, кроется шифровка, которую можно отгадать с помощью применения, так называемого, метода абҗада. Дело в том, что каждая буква арабского языка имеет свой цифровой аналог, а потому подставляя в нужные места вместо букв цифры, можно извлечь порою интересную информацию. Однако, такое по силам не всякому специалисту. 
         Мы с братом попытались прочитать надпись и вот что у нас получилось:

         Мақоми дилкушоҳи руҳ
Афро фи санати се. 1356

         "Не такой уж и древний дом" - возможно, скажут некоторые из вас, быстро "переконвертировав" мусульманское летоисчисление в солнечное и определив дату тридцатыми годами 20-го столетия. Но это, скорее всего, дата реставрации дома, поскольку точно известно, что дом этот был приобретен не прадедом, а его родителями (а возможно - ещё более ранними предками). Да и относительно самого перевода текста, нельзя сказать утвердительно и однозначно: мы, все-же, относим себя более к дилетантам, чем к специалистам. Так сказать - самоучки-грамматики. Таким образом, ставить последнюю точку в этом вопросе было бы явно преждевременным. Возможно найдутся специалисты, которым мы были бы благодарны за правильную интерпретацию текста. 
         Удивительным и своеобразным по конструкции элементом дома всегда служили окна. Они "сажались" очень низко, обязательно имея снаружи двустворчатые резные двери, которые закрывались в знойную жару или в лютую зиму. В этом случае, солнечный свет проникал в комнату сквозь декоративную решетку панҗары, располагавшуюся строго над каждым окном. Солнечные лучи, преломляясь в причудливом орнаменте решетки, несколько гасили свою тепловую энергию, пропуская мягкий и рассеянный свет вовнутрь комнаты. Таким образом, создавалась очень уютная и комфортная обстановка бухарского жилища. 
         Зимой дома отапливались специальными печами -сандали -, располагавшими в самом центре комнаты. Делалось небольшое углубление с приблизительными размерами 30 х 50 см., куда засыпались хорошо прогоревшие угли; сверху все это прикрывалось специальной пластиной с многочисленными отверстиями, сквозь которые жар от углей поднимался наверх. Затем сооружение накрывалось домашним низеньким столом, именуемым как хон-тахта, а поверх стола накидывалась широкая кўрпача (стеганое ватное одеяло). Домочадцы, рассевшись вокруг стола, протягивали свои ноги к центру очага, а сверху накрывались по самые плечи одеялом, продолжая вести беседу или предаваясь чтению классиков таджико-персидской поэзии: Хофиза, Джами, Аттора и т.д. 
         Ещё одним из интересных элементов бухарского жилища служили двери. Входные двери олицетворяли собою лицо дома, а потому к их выбору и установке придавалось немаловажное значение. Понятное дело, все они были расписаны тончайшим декоративным узором и, в зависимости от породы дерева и мастерства самого резчика ценились по-разному. Особо следует отметить такую деталь двери, как ҳалқа- это своеобразные ручки двери, которые крепились специальными скобами и являющие собою бронзовые (или стальные) кольца. Кольца эти, помимо своей основной роли, выполняли также декоративную функцию, но самое главное - они являлись предшественниками современных звонков. Часто-часто дергая за эти кольца, можно извлечь из них характерный звук, посредством которого жители города стучались к своим соседям и знакомым. Причем у каждой пары колец звук отличался по тональности. Порой по ритмичности или по характерному "рисунку" стука, несложно было догадаться - кто именно стоит у порога дома. Более того, даже многие из современных бухарцев не знают, что существовали два типа "звонков": один из них - это уже знакомый нам ҳалқа, предназначавшийся, как правило, для женщин, а второй тип представлял из себя бронзовую (стальную) продолговатую "Г"-образную колодочку, висящую значительно выше и служивший для тех же целей, но уже для мужского контингента населения. Взяв за выступ, висящий у основания, вначале оттягивают колодку на себя, а затем снова возвращают в противоположную сторону, совершая, таким образом, частые и поступательные движения, постукивая по самой двери. Звук выходил достаточно громкий. И всё, благодаря металической "блямбе" (этакой "наковальне"), прикрепленной к самой двери непосредственно напротив выступа колодки. Именно, в силу своего низкого тембра и более мощного стука этот тип звонков считался "мужским". 
         Такое устройство позволяло хозяину дома ещё более сузить перечень догадок, относительно того, кто стучится в двери его дома. А это, в свою очередь, позволяло скорее определиться с формой одежды и т.д. и т.п. 
         Мой рассказ о бухарском доме невозможно считать исчерпывающим, пока я не расскажу о ещё одной достопримечательности, имеющейся в любом мало-мальски уважающим себя доме, а именно: о сортире, иными словами говоря, о "горшке". 
         Это важное помещение, обычно, располагается в одном из углов раърава, что, собственно, вполне понятно и не требует особых пояснений. Тувалет, простите меня за прямоту, представляет из себя огромную и достаточно глубокую выгребную яму (от 4 до 6 м), диаметр которой составляет полтора - два метра. Сверху настилаются обычные, но достаточно прочные и толстые доски, с известным красивым вырезом в самой его середине. С наружной части дома имеется отверстие для шланга ассенизатора, которое ведет прямо в ... ну, вобщем вы меня поняли. В старину, вместо машины использовали аробу. Полагаю, что была даже такая профессия гўкаш (говновоз). В выгребную яму на длинной веревке опускалось ведро и, поднятое наверх содержимое ведра, вываливалось на аробу для того, чтобы поскорее вывезти эти "ароматы" подальше от города. Вот, пожалуй, и всё. 
         - Как - "всё"? - удивленно вскинет вверх свои брови читатель, - а как насчет туалетной бумаги? 
         Сейчас, конечно-же, во многих домах бухарцев это достижение европейцев аккуратно висит где-нибудь сбоку, весело прокручиваясь в своем барабане, но даже и сегодня это новшество предназначено в основном лишь для приезжих гостей и туристов. Бухарцы издревле пользовались намного более простым и верным (если рассматривать с гигиенической точки зрения) способом, а именно: водой. Специальный кумган (то есть, кувшин без ручки, с узким и длинным горлышком) был всегда предусмотрительно наполнен теплой (не холодной или горячей!) водой для того, чтобы по окончанию процедуры туалета, можно было тщательно подмыться. Ведь, откровенно говоря, сколько ты не елозь (пусть даже самой совершенной французской бумагой) по своей - простите - заднице, чище она не станет. Другое дело - вода. Здесь, конечно, можно и посмеяться над "чистюлями", но я бы сказал словами моего друга - татарина: "Мана синга ризультат!" ("Вот тебе и результат!)

        Как известно, самое трудное - писать о своих. Сложно оставаться беспристрастным, когда дело доходит до родных и близких. Какой уж тут, к черту, объективный взгляд; разве могут иметь хоть какие-либо недостатки и изъяны наши папы, мамы, бабушки и дедушки? Бред, да и только. 
         И, все-же, я рискну совершить робкую попытку - представить, насколько это возможно, со стороны биографию своих предков. Вернее,даже не биографию, а некоторые фрагменты и обрывки из баек, что имеют место быть почти в каждом доме. 
         Мой прадед был репрессирован и умер в тюрьме Занги-Ато (под Ташкентом) в 1938 году. При каких обстоятельствах он умер и где похоронен - неизвестно. Известно только, что его сын қори-Ахад встречался с сокамерниками прадеда: они показали сыну могилу отца (скромннький холмик без каких-либо табличек), над которой была прочитана молитва и передали ажурную вязь в форме круглого орнамента, сделанную из серебра и украшавшую некогда верхнюю часть футляра (носкаду) для хранения средне-азиатского табака (носвой). Кори-Ахад признал эту вещь и сохранил её как память об отце (нишона). 
         На оборотной стороне этой фотографии рукою моего прадеда Саида карандашом сделана запись арабской вязью. В пронумерованном порядке перечислены все члены семейства. Удалось прочитать текст полностью. Первый справа внизу - наш отец - Саидов Бахшилло Абдуллаевич в 7-летнем возрасте (1925-1991гг.). Но правильнее, пожалуй, будет начать мое повествование не с прадеда, а с его отца, то есть прапрадеда, которого завли Юсуф.

ЮСУФ 
         О прапрадеде информации накопилось совсем немного, однако, и то немногое, что удалось узнать, завораживает своей поистинне мистической историей, и, отчасти, проливает свет на некоторые традиции нашего рода, поддерживаемые многочисленными потомками и по сей день. 
          Достоверно можно утверждать только то, что родился он в первой половине XIX-го столетия, приблизительно между 1835 - 1845 годами. Каков был социальный статус семьи, где родился Юсуф, нам неизвестно, но уже к 20 -25-ти годам он сам становится отцом семейства и, судя по тому общеизвестному факту, что где-то в 1870 - 1875 годах он покупает дом (который и по сей день стоит) и нанимает для росписи главной залы художников (что мог себе позволить не каждый рядовой горожанин), можно заключить, что происходил прапрадед далеко не из бедной семьи. 
          Семейное предание гласит: мой прапрадед Юсуф долгое время не мог обзавестись потомством - дети рождались, но умирали не достигнув и года. Это было довольно частым явлением в Средней Азии с её высокой детской смертностью и уровнем тогдашней медицины, растерявшей, к тому времени, свою былую славу и утратившей многие старинные методики и разработки. 
         И вот, когда он уже был на грани своего отчаяния, на его жизненном пути встретился святой старец (пир), который и дал Юсуфу свое благословление. В знак благодарности, прапрадед дал обет, заключавшийся в намерении, что, если у него родится наследник, то семь поколений, родившихся после него, будут совершать ежемесячный ритуальный обряд, именуемый как "хатми ёзда" или ещё иначе "хатми пир", прославляя Аллаха и воздавая благодарные молитвы-поминания за упокой праведной души святого, его учителей и всего его рода. 
         Общеизвестно, что во многих богатых семьях, окруженной всяческой заботой и негой, дети, тем не менее, довольно часто умирали. В то время, как дети бедняков могли чуть ли не с пеленок босиком ходить по снегу и "умудрялись" при этом не только не умереть, но и не заболеть. В связи с этим у каждого народа на сей счёт имелись свои приметы и обычаи. В конкретном случае это выглядело так: 
         Чтобы ребенок, родившийся в богатой или состоятельной семье не умер, его сразу-же после родов отдавали в бедную семью, а по истечении некоторого времени (возможно, нескольких месяцев) вновь выкупали у ней собственного же ребенка, проколов ему предварительно ушко и повесив на него обычное медное колечко. Смысл понятен и, полагаю, не требует особых комментариев. 
         Не домысливая от себя (то ли так посоветовал моему прапрадеду старец, то ли - по общему принятому в то время преданию), могу сказать лишь, что при рождении очередного ребенка (моего прадеда - Саида), Юсуф поступил именно таким образом. 
         По воспоминаниям моей тети (Робии) и отца (Бахшилло),они часто, сидя на коленях у своего деда (Саида), играли с его простым круглым колечком, проколотом в раннем детстве в правом ухе - признак раба божьего (куль). Этим объясняется одна из приставок к имени прадеда - Саид-куль. 
         Вот пожалуй и все, что касается моего прапрадеда Юсуфа. Можно только добавить, что вероятнее всего у него имелась ещё и сестра (возможно жила в квартале Суфиён). По воспоминаниям тети-Робии, она неоднократно бывала в доме, и прадед Саид звал её "амби суфиёни". Это все, что я могу сказать о прапрадеде.

САИД 
         О прадеде Саиде (от которого и произошла наша фамилия - Саидовы) информации накопилось поболее. 
         Здесь я вынужден сделать отступление с тем, чтобы высказать свое мнение, касающееся экскурса в прошлое и родословных в частности. 
         Не секрет, что с распадом Советского Союза и обретением своей независимости её бывших республик, во всех странах ближнего зарубежья, да и в самой России активно пошел процесс самоосознания своей нации, её истинной истории, культуры и так далее. Одним словом - пошел процесс обратный тем целям и задачам, что были провозглашены на XXVIII съезде КПСС. 
         Вполне естесственным на этом фоне выглядел интерес простого народа к истории своей страны, города и, в конечном счете, своей семьи. Нам вдруг всем надоело быть "Иванами, не помнящими своего родства". Посрывав пионерские галстуки и комсомольские значки и демонстративно сжигая свои партбилеты, мы сломя голову кинулись в храмы, мечети и синагоги, вспомнив "вдруг", что мы "некрещенные", "необрезанные" и т.д. и т.п. И если раньше мы с презрением смотрели на человека с примесью "буржуйской" крови, то сегодня с неменьшим остервенением принялись копаться в архивах и библиотеках, чтобы найти хоть малую каплю этой самой крови, поскольку это, оказывается престижно и возвышает тебя над окружающими. 
         Нет, что ни говори, но все мы - дети страны Советов! Настолько глубоко и сильно въелась эта система в нашу жизнь, в наше сознание, в нашу кровь и плоть, что, в конечном итоге, оказав своё пагубное влияние на все наше мировоззрение она способствовала тому, что мы в основной своей массе утратили главное - элементарную культуру. Культуру вообще, какую бы область человеческих отношений ни взять! 
         Теперь, куда ни кинишь взгляд, одни князья да графы. Ну, на худой конец, барон.Заказать себе герб? Нет ничего проще - надо только раскошелиться. То, что покупаются звания, чины и подделываются родословные - этим сейчас никого не удивишь. Из одной крайности мы кинулись в другую. Впрочем, что ещё можно было ожидать от вчерашнего пролетария, наивно доверившегося бессовестным политикам, которые не только нарисовали в его бедном воображении бредовую сказку о всеобщем равенстве и братстве, но и убедили этого гегемона в том, что именно он и будет являться истинным героем и хозяином на Земле. В результате, добросовестно донося на вчерашних притеснителей (а также и друг на друга), клянясь в верности вождям мировой революции, эта значительная прослойка активно способствовала методичному уничтожению лучшей части собственного народа, ассимилируя генофонд нации своей кровью и отравляя новое подрастающее поколение своим сознанием, приведя, в конечном счете, его к теперешнему моральному облику. 
         Одно время, то же самое наблюдалось и в Средней Азии, в частности в Бухаре. Кого ни спросишь, - выясняется, что его прапрадед был Қози-калон (Верховный судья) в Бухарском Эмирате. Хорошо, что ещё хватало совести и разума не посягнуть на должность Кушбеги (Министр) и самого эмира Олим-хана. 
         Возвращаясь в русло нашего разговора могу лишь отметить, что мои предки являлись самыми обыкновенными бухарцами, со всеми присущими - как и всем людям - недостатками и достоинствами. К числу последних, коими обладал мой прадед Саид, следует отнести: благородство и великодушие, доброжелательность и гостеприимство, что, впрочем, являлось отличительной чертой подавляющего населения Бухары. Не случайно одним из распространенных эпитетов этого города служит эпитет "Бухоро-и-Шариф", то есть "Благородная Бухара". Вообще, как мне удалось узнать из разных источников, прадед мой являлся уникальной личностью, поскольку был одарен множеством талантов. Среди них, в первую очередь, следует отметить его познания в области медицины: он был неплохим лекарем (табиб) и у него дома хранились древние книги по медицине (которые после его ареста будут изъяты работниками НКВД). По воспоминаниям моей тети-Робии, в зимнюю пору, во время стирки, прадед из каких-то, одному ему известных, снадобьев скатывал маленькие темные кружочки, похожие на тесто и давал их принять своим невесткам с тем, чтобы они во время стирки не простудились. 
         Помимо медицины, прадед Саид неплохо разбирался в музыке и литературе, был неплохим шахматистом. Одним из его постоянных друзей являлся известный в интеллигентской среде города Муқомил-маҳсум, который приходился родным дядей со стороны матери (тағои) небезысвестному по историческим учебникам Файзулле Ходжаеву. По описаниям очевидцев, когда Муқомил-маҳсум и его жена, которую звали Мусабийя, приходили в гости к прадеду, в доме всегда царила возбужденно-торжественная атмосфера. Со стены снимался тар (муз.струнный инструмент), на котором, кстати, прадед весьма недурно играл, и вся атмосфера внутреннего дома (даруни хавли) наполнялась мелодиями и песнями шошмақома. Затем декламировали по очереди стихи Хофиза, Руми и Саъди. Иногда играли в шахматы. Одним словом, умели наши предки с чувством, толком и с пользой проводить свой досуг. 
         Ниже, мне хочется привести две истории, сохранившиеся в памяти более старшего поколения, которые помогут читателю расскрыть некоторые черты характера и дать представление о моих предках под несколько необычным ракурсом. Итак....