Главная » Статьи » СТОИТ ВСПОМНИТЬ » ВНЕ ВРЕМЕНИ

М.Ваняшова. Встречи с Андрониковым. Часть 3

Маргарита Ваняшова

 

       

ВСТРЕЧИ С АНДРОНИКОВЫМ (часть 3)

часть 1   часть 2


                                            РОСТОВСКИЙ КРЕМЛЬ


Мы въехали через ворота прямо в Кремль, подкатили к высокому крыльцу музея. Вслед за нами во двор, весь покрытый снегом, типичный монастырский двор шестнадцатого века, вкатила черная «Волга». Лошадь во дворе жевала сено, задумчиво разглядывая приехавших гостей. Старушка подкладывала ей новые охапки сена. На телегу грузили бочки, должно быть, с рыбой, выловленной местной артелью в озере Неро. Юра Орлов влетел в музей, оставив нас под морозной капелью. Было очень холодно.

– И долго нас здесь будут выдерживать? – спросила Вивиана. – Я начинаю замерзать. И что ж ты не взял с собой теплые носки?

– Но ведь я бра–ал, – пропел Ираклий басом дона Базилио. – Бра–ал, и – вы–ы–ы–кинул!

На эстакаду вбежал директор Ростово–Ярославского музея–заповедника.

– Очень рад. Рад приветствовать, рад видеть! Необыкновенно рад! Я сам буду вашим экскурсоводом….

Тут появилась старушка–служительница в стеганке, залепленной соломой и сеном, не она ли кормила монастырскую лошадь? В руках у нее был огромаднейший ключ, величиной с локоть!



О–о–о! – загремел от удовольствия Ираклий. И уставился на ключ, словно готовый проглотить его. – А если связка, тогда как?

– Господь с тобой, ишь что выдумал – связка!.. Мы, батюшка, их в однорядь таскаем!– она вставила ключ в такую же огромаднейшую прорезь. Ключ повернулся тяжело, медленно, туго, что–то заскрежетало, и дверь, окованная изогнутыми тяжелыми железными листами, открылась…

Директор заговорил медленно, подбирая слова, потом ожил, стал извергать потоки выспренних выражений, он шепелявил, и от этого рассказ его выглядел необыкновенно комичным.

– Мы с вами в целкви Спаса на Сенях. На сем месте стояла делевянная на каменном подклете, она сголела от удала молнии в конце семнадцатого века. На том же фундаменте возвели оную целковь… Постлоена она бессистемно, окна бессистемны, но алхитектолы задумали ее пышно, и нас с вами полажает убланство тлапезной…

Потом директор увлекся, мы перестали замечать его картавость. Он пояснил, что в этой церкви – самая большая фреска, огромное настенное полотно, самое огромное, какое могли в те времена создать живописцы. Называется фреска «Страшный Суд».

Фреска очень велика. Стены расписаны сверху донизу другими сюжетами. Перед вами возник цельный сюжет. Росписи представляли собой не просто картинки, не рассказы об отдельных святых, а калейдоскоп, мозаику кадров на темы Страшного Суда. Сюжет, созданный древними, сотворен по законам кинематографа, это настоящий киноязык, причем тщательно раскадрованный. Святые и не святые в последовательности их деяний.

Вот князь Владимир выпускает из кувшина злого духа. На другом рисунке этот дух уже выпорхнул и летит, а князь – в ужасе от содеянного. На третьем – дух превращается в воина, а князь кому-то с жаром рассказывает о случившемся….

Далее - свержение языческой статуи. Статуя стоит, потом на нее накидывают веревку, повергают пикой, святые – повергают… Святые радостно улыбаются, а статуя, поверженная, разбитая, искалеченная, лежит у их ног… если все это снять на кинопленку, получится современный кинорассказ о святых. Если, разумеется, отбросить закадровый официальный голос, дикторские тексты о мастерах и оставить только библейские темы – все захватывающе динамично!..


1373181743_2 (597x448, 128Kb)

                        Фрагмент фрески храма Спаса на Сенях


«Страшный суд» сделан своеобразно. Наверху – Иисус Христос, посередине, за ним, по вертикали – Адам и Ева, потом вниз же – юноша, который рассказывает учение Христа. Но он не ученик, и не теоретик, а грешник – молодой…. Четко разграничены и вертикали – слева находятся все праведные, рядом с Иисусом двенадцать апостолов в голубых одеждах, ниже все правоверные… Слева – все грешники. И как художники разместили грешников! И кого к ним причислили! Согрешивших монахов и монахинь! Мусульман в чалмах, в восточных нарядах и одеяниях, католиков – иноземные народы! Гляньте на костюмы мушкетеров! – восхищенно произнес Ираклий. – Посмотрите! Камзолы с брыжами – гофрированными воротниками, белоснежными манжетами, женщины – правее их, тоже в западных одеждах, – и все – поражены длинными черными тонкими стрелами – это их апостолы поразили! На фреске даже виден один из них – в левом верхнем углу.

А внизу гербы разных царств – волчица, лев, и еще, и еще…

Ираклий спросил, что это за гербы, директор ответил: – Это грешные неправедные царства!

– Вива! – крикнул Ираклий. – Иди, взгляни на неправедные царства!




Под титлами старославянской вязью было написано:

Перское, Вавилонское, Турецкое…

А по всей картине, по всем «неправедным» людям – вьется –извивается страшный Змей Горыныч, Дракон, он–то и являет собой все неправедности, и на нем верхом сидят черти, и на чешуях его надписи, изображающие грехи: Убийство, Лихоимство, Сладострастие, Ненависть…

А еще ниже, в геенне огненной, мучаются грешники, мучаются по–разному, кто в темницу брошен, кто в кандалы закован, кто на огне горит, в общем фантазии у древних мастеров хватало… Но не только фантазии видели мы. В Белой палате мы увидели узкую дверь, в которую можно было едва–едва протиснуться, внизу чернела полная тьма. Юра протянул спички, я осветила помещение за дверью. Собственно, никакого помещения не было, была узкая, только–только на одного человека лестница вниз –каменная, холодная… Еле–еле можно было развернуться… – Не пугайтесь только! – предупредил директор. – Там грешник сидит…

Спустившись, мы увидели узкое темное логово за решеткой. Посветили – действительно сидит заключенный, восковая кукла. Но в такой мертвой тишине и тьме – впечатление настоящего.

В первой церкви Спаса на Сенях, да и в других все промерзло за многие месяцы зимы. Казалось, стены состоят из одного льда.

Солнце, которое лишь начало показываться в эти дни, в конце марта, сюда проникнуть не могло – проникнуть сюда было немыслимо. Все промерзло, и фрески были словно в тумане. От звуков наших голосов падал иней… Огромные снежные бабочки отрывались с потолка и стен храма, медленно кружась, спускались вниз и разбивались в снежную пыль о плиты пола…

Лица святых прояснялись, очищались, оживали.

Андроников пел и кричал, с высокого купола отрывались новые пластины, и мы зачарованно следили, как они падают. Опускали головы и замирали в ожидании громкого звона, но они падали безмолвно. Звона не было, была тишина, и только громкое пение неистового Ираклия сотрясало церковные стены…

Ираклий взошел на амвон:

– Я – священник… Помолимся же, братия, об укреплении в православной вере… – и запел рокочущим басом молитвы из Православного молитвослова…

Наши сердца замерли в немом восхищении. Николай Федорович Волгин осенял себя крестным знамением, водитель обкома партии был страстным верующим. (Записи дневника здесь обрываются)

Я знала Библию и молитвослов от своей бабушки. Но в ту пору мы еще не умели креститься.


ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ «ПЕЧОРИН»

Репетиции «Печорина» начались в марте 1964 года. Работа над спектаклем продолжалась почти год. Премьера состоялась в феврале 1965 года. А в конце марта на один из премьерных спектаклей в Волковский театр приехал Ираклий Андроников. Шишигин волновался, ожидая оценки не только известнейшего лермонтоведа, но и знатока театра, превосходно разбирающимся в его природе.





После просмотра спектакля Андроников выступил перед труппой. Нет, он не обсуждал спектакль, он размышлял о нем. Самым важным для Андроникова явилась внутренняя драма Печорина, все остальные коллизии были для него второстепенными. – Театр, – сказал Андроников, - решает важный современный вопрос о внутреннем человеке.


Не менее важно для него было и решение образа Грушницкого.


Грушницкий – Феликс Мокеев в спектакле был пародийный двойник и тень Печорина. Но был и еще один таинственный спутник, что неотступно следовал за Печориным, угрюмый, трагический собеседник, таинственно–мистический доктор Вернер (Сергей Тихонов с присущей актеру горькой философской иронией). В докторе Вернере – Сергее Тихонове было что-то от Фауста и Мефистофеля одновременно. В Печорине – Владимире Солопове откликался Демон, замаскированный в гвардейского офицера. При всем доминировании Печорина в спектакле, центром притяжения становился этот триумвират. Гордыня Печорина, зависть Грушницкого, ирония Вернера.


Андроников разгадал замысел режиссера – дать Печорина как человека «с постоянно кипящей кровью» (сплав красоты и демонического начала). Отметил Андроников, как важна была для Шишигина, и для Солопова «фаталистическая игра» Печорина, постоянно испытывающего жизнь, буквально ищущего смерти и нарывающегося на смерть. Доктор Вернер – С. Тихонов отчетливо видел судьбу и исход Печорина, ему был ясен диагноз его «высокой болезни».


«Печально я гляжу на наше поколенье…» – вот лейтмотив и сверхсмысл спектакля Шишигина о «герое нашего времени», принятый Андрониковым, о человеке с невыполненным «высоким назначением». Об исполнителе роли Печорина Ираклий Андроников сказал: «Когда в труппе есть такой актер, как Солопов, можно понять режиссера, который ставит «Печорина».

Высокая оценка была дана Андрониковым художнику спектакля, заслуженному художнику РСФСР Александру Левитану. «Печорин» был одним из любимейших спектаклей Левитана. У художника родился необычайный замысел спектакля-гравюры. Левитан был командирован театром в Пятигорск, и, подобно Лермонтову, «снял» все самые замечательные виды Пятигорска. Левитан выполнил серию гравюр видов Пятигорска. В спектакле впервые в практике Волковского театра были применены слайды (то, что сейчас называют визуализацией и мультимедиа), тогда это было невиданным. Гравюры с видами Пятигорска, Кисловодска менялись на экране . Андроников сказал, что «волшебный фонарь» - проектор дает возможность режиссеру быстро и стремительно перемещать действие из одного места в другое. После спектакля Андроников подарил Левитану свою знаменитую книгу о Лермонтове с примечательной надписью:


Александру Матвеевичу Левитану, с таким блеском носящему свою фамилию. После спектакля «Печорин» в восторге от декораций гравюрных и лермонтовских в самой высокой степени!

Ираклий Андроников

23 марта 1965 года

Ярославль

.

Почему гравюрные рисунки Левитана были «лермонтовскими в самой высокой степени»? Художник создает мятежный и страстный портрет Лермонтова. Этот портрет- гравюра всегда был над его рабочим столом. Знаменитые лермонтовские места из «Героя нашего времени» стали метафорами спектакля. И Левитан, и Шишигин превосходно знали и Кисловодск, и Пятигорск. Названия основных сцен спектакля (известных кисловодско-пятигорских реалий) несли образную мысль о гибельном пути Лермонтова (и Печорина, как "героя нашего времени").

Путь к гибели – от Эоловой арфы, Елизаветинской галереи, Грота, к Провалу, к площадке у предгорья горы Машук – места дуэли Лермонтова и Печорина в спектакле

Путь Печорина в спектакле начинался от изящной и воздушной «Эоловой арфы», беседки с колоннами на крутой скале, где посетители (так было в спектакле, и это соответствовало роману) наводили телескоп на Эльбрус, обсуждая особенности горных сфер. Ветры поворачивали флюгер беседки, а заодно и спрятанные внутри струны – звучала музыка гор – Эолова арфа… Далее в спектакле возникала Елизаветинская галерея, место для прогулок, принятия лечебных ванн, минеральных вод, водяное общество собиралось у источников. «Там, говорят, утром собирается все водяное общество». Водяное общество было представлено шумной, пестрой самодовольной, пресыщенной толпой.

Путь Печорина, по замыслу Шишигина, – с высот проходил вниз, к уединенному Гроту, пещере в крутой скале на отроге горы Машук. Это было место уединения, внутренних размышлений и откровений, это был заветный уголок свидания Печорина с Верой (Т. Канунникова).

Далее – снова к водяному обществу, которое облюбовало известные в Пятигорске Кофейню и Ресторацию ( изящно воссозданные Левитаном).

Наконец, венчал спектакль Провал – трагический пейзаж подножья горы Машук, та самая площадка у предгорья, которая явилась местом дуэли Лермонтова и Мартынова (в спектакле – Печорина и Грушницкого)…

Мятежный и страстный портрет- гравюра Лермонтова возникал в самом начале и в финале спектакля.

                                                                


Из комических подробностей можно привести одну, характерную для Андроникова. Народный артист России Владимир Солопов (исполнитель роли Печорина) вспоминает замечание Андроникова в его адрес.

– Вы, наверное, автомобилист? – сказал его Андроников.

– Да, - растерянно подтвердил Солопов, размышляя, при чем же тут Печорин, не знавший автомобилей.

– Видите ли, - сказал Андроников, - у вас там есть такая фраза в эпизоде перед дуэлью с Грушницким. «Я решился предоставить все выгоды Грушницкому; я хотел испытать его; в душе его могла проснуться искра великодушия, и тогда все устроилось бы к лучшему…» Вы произносите «искра» с ударением на последней букве, тогда как надо говорить «искра»… Искра бывает только у вас в автомобиле…


В ГОСТЯХ У АНДРОНИКОВА

( с некоторыми дневниковыми записями)

Ираклий Луарсабович оставил мне свой московский телефон и просил непременно позвонить – дабы он назначил время нашей встречи в Москве.


И вот я еду! Улица Кирова (теперь и в прежние, дореволюционные – до 1934 гг. - Мясницкая) мне знакома. Однако подъезд я почему-то найти не могла. Что ни говори, а провинциализма во мне было предостаточно! Я пошла со двора. Поднималась я на четвертый или пятый этаж по мрачной лестнице и с ужасом думала, как же Андрониковы по ней ходят…

Открыла мне дверь милая домработница Андрониковых. Она-то и ужаснулась:

- Боженьки, да как вас на черную лестницу занесло! Это же черный ход! Здесь уже сто лет как никто не ходит! (но зато теперь я понимаю Мандельштама и его строчки «Я на лестнице черной живу…» Мы знать не знали черных лестниц, парадных подъездов…)

- А вы Гроссмана читали? – спросил Ираклий Луарсабович, беря в руки мою работу.

- Только слышала, в библиографии видела, но в Ярославле этой работы нет, - ответила я.

«Лермонтов и Рембрандт» - так называлась давняя работа Леонида Гроссмана, напечатана она была в редком издании «Ученых записок» МГПИ имени В.П. Потемкина в начале 30-х годов.

- А мы ее сейчас найдем, вот найдем, вот найдем! – начал напевать Ираклий Луарсабович. И по стремянке – быстро взлетел на антресоли, перебрал несколько книжек, нашел нужный выпуск «Ученых записок» (все было на памяти!), спустился, вернулся в кабинет, стал читать мою работу, потом Гроссмана, сопоставлять, сверять...

Гроссмана я не представляла, даже смутно, изучала исследования о Лермонтове и о Рембрандте автономно, картины Рембрандта представляла только по репродукциям в альбомах, короче, я вдруг ощутила свой глубокий провинциализм, сидела в его кабинете ни жива, ни мертва, девчонка в 20 с небольшим! Студентка, правда, на выпуске, но явный несмышленыш!

И вдруг Ираклий Луарсабович неожиданно, внезапно для меня выскочил из своего кресла:

– Ве-ли-ко- лэп-ная- ра-бо-та! – воскликнул он. - Ну, что вы так на меня смотрите?!! Я, между прочим, о вашей работе говорю! Ваша работа сильнее, глубже, интереснее Гроссмана!

– Вива! – позвал он Вивиану Абелевну, - что я тебе говорил? Теперь она станет моей выдвиженкой! – он употребил тут замечательное словцо из 30-х годов.

– Скажите, что я должен сделать? Написать отзыв, рекомендовать к печати? Я готов!

Я ответила, что кафедра литературы Ярославского педагогического института уже рекомендовала мою статью в новый выпуск «Ученых записок», они выйдут к концу года.

– Ну, это в Ярославле! – сказал Андроников. – Я напишу сейчас же письмо Мануйлову в Пушкинский Дом! Знаете Виктора Андрониковича? Он возглавляет Лермонтовский сектор в ИРЛИ.

Ну, откуда я могла знать Виктора Андрониковича? У меня все смешалось – Андроников, Андроникович…. Как все тесно в этом мире.

Ираклий Луарсабович тут же сел к пишущей машинке. Он не любил ничего откладывать – и написал рекомендательное письмо Виктору Андрониковичу Мануйлову – руководителю Лермонтовской группы Пушкинского Дома – ИРЛИ Академии Наук СССР в Ленинграде с просьбой оценить мою работу и предать гласности.

Так с удивительно легкой руки Андроникова начались мое знакомство и дружба с Мануйловым. Это тоже особый сюжет.


Продолжение следует...


Выпуск  февраль 2015

Copyright PostKlau © 2015


Категория: ВНЕ ВРЕМЕНИ | Добавил: museyra (25.01.2015)
Просмотров: 1701 | Теги: Ваняшова Маргарита, СТОИТ ВСПОМНИТЬ | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: