ВАЛЕРИЙ КУКЛИН(Германия)

ЕСЛИ ГДЕ-ТО НЕТ КОГО-ТО 

ИЛИ 

ТАИНСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ, ПОХОЖАЯ НА СКАЗКУ

(Часть 16)

Часть 1  Часть 2 Часть 3  Часть 4  Часть 5   Часть 6  Часть 7  Часть 8  Часть 9   Часть 10

Часть 11  Часть 12  Часть 13  Часть 14  Часть 15

5

Самым страшным во всем этом ночном разговоре Выродка с Андрюхой было то, что говорил так с моим другом детства не только Выродок, но и  я сам. То есть говорил рот Выродка, но внутри меня в этот момент совершалась некоторая  метаморфоза, которая утверждала, что это я стал Выродком и говорю эти поганые слова капитану Косых, без подсказки со стороны.

Меня просто в пот бросило, когда я понял это.

Выродок между тем после ухода Андрея занялся подсчетами своих расходов…

Прошедший день обошелся ему (мне) в 93 рубля 18 копеек, то есть вместе с предыдущим днем из моего кармана улетучилось 221 рублей 54 копейки. Стало быть, средний расход на ухаживание за Подопригорой может обойтись мне в 110-120 рублей в сутки при зарплате десять рублей в сутки брутто. А это значит¸ что надо искать покупателя на книги из моей библиотеки. Завотделом нашего НИИ купил у Выродка только двухтомник «Мужчина и Женщина» Форреля за 70 рублей, остальные в институте никого не заинтересовали. Коллеги только покачали головами, заявив, что такие диковины, как у меня, их не интересуют, им бы Александра Дюма или что-нибудь из иностранной порнушки. Но в моей библиотеке порнографических журналов не было.

Вообще-то Виталий Панкратьевич мог у Выродка двухтомник и не покупать. Ющенко даже сам предложил Юлику занять у него рублей так пятьсот-тысячу. Без процентов. Хотя всем остальным работникам нашего НИИ завлаб оказывал эту услугу за 10 процентов ростовщических. Но тут он решил, наверное, что вложение в дело Выродка по охмуриванию дочери заместителя министра может принести опосредованные дивиденды и ему. Он даже стал объяснять Юлику, что его увлечение юной особой кажется ему естественным, но он знает, во сколько обходятся в наше время женщины, а потому считает своим долгом, в качестве дружеской услуги, разумеется, предложить некоторую сумму в долг…

Но Юлик его перебил, заявив, что вся эта книжная макулатура ему больше не нужна, а денег стоит больших. Потому за 10 процентов он сам готов нанять Ющенко в качестве реализатора моей библиотеки.

Тут завотделом заявил, что вот теперь-то он меня по-настоящему зауважал, а потому извиняется, что так долго почитал за простачка, не видел, что я все это время выжидал, присматривался – и в результате вытащил счастливый билет.

- Подопригора – птица высокого полета, - объяснил он. – Пост замминистра – это временное пристанище перед большим прыжком. Поверь мне.

- Ну, раз высокого полета, - заявил тут Выродок, - то мне нужен отпуск на недельку. Разумеется, с сохранением зарплаты.

- Разумеется, - разулыбался Ющенко, и согласился оказать услугу Выродку в качествен посредника при распродаже моей библиотеки.

А ведь когда я весной просил у него заслуженный отпуск, эта сволочь кабыздилась. Его ласка и заискивание перед Юликом – главное доказательство, успеха авантюры Выродка. Теперь, подсчитывая расходы, Выродок стал прикидывать ту сумму, которую он может содрать со своего будущего тестя на свадьбу, на подарки и прочий мусор.

«Надо узнать про партмаксимум, и из этого расчета потребовать число комнат в квартире, которую нам обязан подарить папашка, - рассуждал он. - Разумеется, свадебное путешествие должен он оплатить… на Ривьеру… или в Майами».

Вспомнил Выродок и про будущую свою жену-нескладеху. Людмилке по внешним параметрам она уступала по всем статьям, но в главном – в  богатом папашке – превосходила. К тому же была дурой, раз поверила в то, что мужик с моими внешними данными может влюбиться в нее…

«Значит, так, - рассуждал Юлик, - пора мне поплакаться ей о своей несправедливой доле, об обездоленном моем детстве – это на глупых сучек действует расслабляющее. Они ведь не понимают, что детдом – это учреждение, а учреждение быть добрым и ласковым не имеет права. Учреждение должно быть бесстрастным. Эту мысль надо преподнести, как внезапное озарение, чтобы тут же простить всех своих преподавателей и воспитателей за то, что они когда-то обижали меня... Как конкретно обижали? Вот тут надо что-то припомнить либо что-нибудь придумать…

Холодно, голодно было – это понятно, ничего удивительного в этом нет, после войны всем несладко жилось на Руси. Здесь нужно обращать внимание девы не на экономические проблемы мои, не на животные потребности, а на неудовлетворенность духовную. Вот тогда можно не только тронуть ее сердечко, но и полонить его. Чувственные, так сказать, детали, до которых бабенки уж очень охочи, надо вбить в ее слабенькую головку, как чугунные гвозди. Вспомнить хотя бы из-за чего из первого моего детдома убегал Ярычев. Он ведь был значительно старше меня, понимал еще тогда то, что до меня только сейчас доходить стало… Это его, кажется, приговорили к стенке, а он вместо прошения о помиловании стал сказки  писать – те, что я подсмотрел в его сне. Так из-за чего он бежал?..»

Я-номер-один тоже задумался. И впрямь, бывший много старше меня Сашка Ярычев был в нашем детдоме фигурой значительной. Жаль, что потом пошел по тюрьмам да и не то сгинул где-то в недрах ИТК, не то и впрямь был расстрелян. А в детдоме он представлялся нам героем.

Разговоры всякие ходили о его побегах. То он на Северный полюс отправлялся… то в Корею, чтобы бить там американцев… Все это не подойдет для бесед с Ольгой. Не поймет Подопригора, зачем советскому человеку бежать в Корею. Молода она еще, не может помнить, как в СССР тогда рвались все помогать Ким Ер Сену воевать с американцами. Да я и сам не помню этого толком, не объясню ей всего правильно.

«Но случай, будто Ярычев хотел взять с собой меня в побег, придумать нужно, - решил Выродок. - Ибо до сознания женщин легче доходит самая дурно выдуманная картинка, чем самая дельная мысль…

Если рассказать, как у нас уже во втором детдоме - в Златоустовском - директриса Биби Оразумбетовна простыни воровала и потом торговала ими на базаре, а мы спали на голых матрасах – это внимание привлечет. Если добавить, что из-за этого некоторые дети писались, а я нет, - тем более. Биби эту потом поймали, судили и… назначили директором областного музея.  Можно о том же Ярычеве вспомнить, рассказать, что большая часть наших ребят теперь по тюрьмам гуляет или в земле упокоились, а я вон такой герой –  ученым стал, науку двигаю… Ярычев талантлив был, сказки такие сочинял, что не нужно всей современной русской литературы… Но что Ольге до него? Ей важно осознавать, что в нее влюблен я –талантливый ученый и надежный спутник жизни в будущем.

Значит, расскажу о Ярычеве. Если не о себе буду брехать, то стану о других восторженно рассказывать – и тотчас скромным стану выглядеть, а это на старушек и на молодых самочек сильно действует».

6

Я глянул в окно избушки. Темно.

Надо спать, а сна не было. Только успел подумать о сне – и тут же почувствовал, что не слышу мыслей своего двойника, и вновь думаю спокойно.

- Рано радуешься, - услышал грустный голос Младшей головы. – Попроси старуху включить свет.

- Сама включу, - отозвалась бабулька, впервые пропустив мимо ушей «старуху», не устроив обычных ругани и скандала.

Она поворочалась на своей полати за занавеской, потом поднялась, оделась,  вышла в центр горницы, оттуда шагнула к выключателю. Щелкнула им. 

- Стекла только не бей, - предупредила Горыныча.

Подошла к окнам, распахнула их.

В проемы не ворвались, как поступали они по обыкновению, а протиснулись три ноздрястые головы Змея. Выражения морд было печальным.

Я слез с печи и вышел на середину комнаты. Следом за мной спрыгнул на пол и Тимофей Васильевич. Сел возле моей ноги.

- Судите, - сказал я. Ибо ясно было, что из разговора моего двойника в Москве с Андреем следует один вывод: я явился в заповедник в качестве шпиона и врага этих добрых и таких ставших мне близкими… существ. Проник, как враг, как иуда, а потому должен держать ответ…за то, что СЫСКНОЙ.

- Вовсе нет, - вздохнула в ответ на мои мысли Срединная голова. – Ты тут не при чем… Когда-нибудь это должно было случиться… Мы так долго скрывались здесь ото всех, что… Словом, пришло время споткнуться – и мы споткнулись...

- А ты… - подхватила Младшая голова, - ты за все это время даже не подумал о своем задании… Ни о чем плохом о нас не подумал ни разу… Телом тебя заслали сюда, а сердцем ты никогда не был против нас… Потому ты чист перед нами.

КАКОЙ ИЗ ТЕБЯ СЫСКНОЙ? – высказалась и Старшая. - ТЫ – НЕ ОТ МИРА ЛЮДСКОГО. ТАМ ТОЛЬКО ШПИОНЫ И УБИЙЦЫ СЛЫВУТ ГЕРОЯМИ. А ТЕБЕ ТОЛЬКО С НАМИ  ДА С ДИКИМИ ЖИВОТНЫМИ РЯДОМ ЖИТЬ. ЧИСТЫЙ ТЫ ДУШОЙ. ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НАШИМ СТАЛ. СВЕТЛЫЙ. 

- Да, - согласилась Срединная голова. – Наш ты. Нельзя тебе жить с людьми… а надо… Жалко расставаться.

- Съедите, что ли? – попробовать пошутить я. – Сырым? Или сначала поджарите?

Но головы на мое хамство не прореагировали.

- К людям тебе надо, - сказала Младшая голова. – Учить их. Кому, как не тебе. К тому же, Выродок наш твое доброе имя измарает.

- Прости нас, пожалуйста, - заявила тут Срединная голова. И остальные тут же подхватили:

- Прости, Георгий.

- ПРОСТИ.

Младшая голова после короткой паузы продолжила:

- Не знали мы, что такие люди бывают. Все больше с императорами, боярами, сенаторами, президентами имели дело…

- А как звали тех?... Ну, эти самые… которые стегали пленных… – совсем невпопад задал я вопрос, вспомнив страшную процессию посреди Москвы времен Ивана Грозного.

- Бояре там были: Малюта Скуратов, Шуринов, Яковлев, братья Грязновы, - ответила Срединная голова. - Который пленному маршалу глаз плеткой выбил – Васька Грязнов.   

- А те, кого в полон вели – ливонские рыцари, - добавила свои пояснения Младшая. – Христов Зибров, Фирстенберг, фон Гален, Филипп Бель и Вернер Бель. Тот, что оказался без глаза – Филипп Бель, маршал. Лютый был вояка. Но гордый.

- Его тогда разбил князь Курбский, - вставила свое словно Срединная голова вновь. – После князь Ивану-царю письмо послал, что дал он пленным слово свое-де княжеское, что насилья над пленными чиниться на Руси  не будет, а знатные будут у царя московского в милости. А Государь Иван Васильевич наплевал на слово княжеское, велел казнить пленных на Болотной площади.

- Курбский – это тот, что предал Родину, а потом с царем в переписке состоял?

- Он, - последовал краткий ответ невесть какой головы.

Наступила пауза. Долгая, томительная пауза, такая тяжелая, что даже кот не выдержал ее и сначала лег на пол, вытянув лапы перед собой, а потом резко вскочил и бросился одним прыжком под лавку с сидящей на ней и промолчавшей весь наш разговор бабулькой      .

- Как же быть? – выдавил я из себя, словно просыпаясь от дремы.

- КАБЫ ЗНАТЬ.

Снова пауза, снова замолчали мы, как не молчали никогда до этого.

- У меня документов нет, - вновь первым заговорил я. – И мне не хочется покидать вас, - и, наконец, закончил эту чересчур уж огромную для тираду. – Я не хочу молчать там.

- Ты сам все понимаешь, - вздохнула Срединная голова.

Спорить не имело смысла.

- Только не убивайте Выродка, - попросил я. – Он же не виноват. Это все – матрица.

- НА САМОМ ДЕЛЕ… МЫ НИКОГДА НИКОГО… - выдохнула Старшая голова. – НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА… ТОЛЬКО ИНОГДА… КОГДА НЕТ ИНОГО ВЫХОДА… КАК ОДНАЖДЫ КАЩЕЙ… ОН ТЕБЕ РАССКАЗЫВАЛ…

- И я прокурора как-то еще… - призналась Младшая, - Слкучайно так… сам проглотился.

- А остальные погибли честно, в боях, - закончила Срединная.

Значит кровожадные истории Дракона и Бабы Яги о своих былых подвигах были подчас и  побасенками, пересказом досужих выдумок людей о «нечисти поганой»? Они просто развлекали меня таким образом? И теперь оказались вынужденными признаться во лжи?..

После такого объяснения мне оставалось только сказать:

- Я согласен.

И услышал:

- МЫ ЗНАЛИ.

- Знали.

- Знали.

Продолжение  следует.........

    Использованы изображения работ И.Билибина

Выпуск сентябрь 2017